Глава 10
Выпускной бал, или Начало конца и конец начала
Часть 3
Увы, Блэр оказался пунктуален как всегда – стоило дневным занятиям закончиться, а студентам разойтись в Большой Зал на обед, как он уже стоял у двери в личный кабинет Алекса ещё до того как тот сам туда добрался. Не то чтобы последний хоть в какой-то мере рассчитывал, что Блэр опоздает или вообще не придёт.

К вящему удовольствию Алекса, исподтишка поглядывающего на кривящееся в то ли брезгливой, то ли презрительной гримасе непривычно юное лицо, Пожиратель выглядел несколько потрёпанным – очевидно, что избежать школьных друзей-неприятелей нынешнего Райдена ему полностью не удалось.

Алекса так и подмывало поинтересоваться «Трупы есть?». Вроде бы на мантии того крови не было: Алекс слишком хорошо знал, как тот предпочитал убивать, кинжал в грудь без всяких заклинаний, – но чем чёрт не шутит, мантия-то чёрная – крови на ней не видно.

– Всё прошло нормально? – крайне культурно поинтересовался он.

– Жертв не было, если ты об этом, – будто прочитав его мысли, весьма проницательно ответит тот. И демонстративно отошёл в сторону, чтобы Алекс мог не беспокоясь о его присутствии назвать пароль от своего кабинета.

Такая покладистость Блэру тоже была несвойственно тому Блэру, с которым он сотрудничал весь последний год, – а Алекс по себе знал, что Оборотное зелье меняет лишь облик и никак уж не черты характера. Тем более что и юный Райден послушным не был никогда – только выжидал, как паук. Или как Снейп. Одно и то же, у того и патронус наверное тарантул. Или летучая мышь – весьма распространённая версия была в своё время.

Пароль он прошептал едва слышно, будь дверь женщиной, можно сказать, даже интимно. Впрочем, можно было бы назвать и громче – всё равно менять пришлось бы, хоть отойди Блэр метров на сто. Не гарантия, что каким-нибудь образом не услышит. Уайт давно уже уяснил, что его добровольный союзник полон сюрпризов и таит в себе куда больше, чем значилось в его досье ещё когда сам Алекс был аврором, а Блэр числился пусть и живым, но беглым Пожирателем.

– Проходи, – не оборачиваясь распорядился он, хотя нужды в том и не было – Блэр следовал за ним шаг в шаг, как привязанный.

Демонстрировать Блэру спрятанный в стене тайник, о котором даже Джеймсу с Ремусом не было известно, хотелось ещё меньше, чем впускать в свой кабинет.

Увы, но выбора, по закону подлости, у него не было.

Встав так, чтобы у Пожирателя не было возможности заглянуть через его плечо внутрь тайника – не хотелось, чтобы тот увидел вторую палочку, – и заодно так, чтобы тот не оказался у него за спиной, Алекс, проведя рукой по стене, снял охранные и иллюзорные чары.

Он не задумывался, как так у него получилось, но созданный им для второй волшебной палочки тайник внешне очень походил на самые современные сейфы современного маггловского мира. Алекс не задумывался и не знал – он-то их и в глаза не видел, а вот Блэру хватило одного взгляда, чтобы опознать знакомую вещицу.

Но ограничился он лишь коротким «О». Которое обернувшемуся при этом Алексу не сказало ровным счётом ничего, да и лица самого Блэра он не увидел – тот тут же отвернулся. Однако даже помыслить было невозможно, что сделал он это для удобства Алекса. Нет уж. Просто вон в ту, нет, чуть-чуть левее, зеркальную дверцу шкафа было видно куда лучше, чем если бы он заглядывал Уайту через плечо.

Отражение Райдена довольно ухмылялось ему ответ сквозь густую вязь заклинаний.

– Вот, – долго рыться в недрах созданного для одной-единственной вещи тайника не пришлось.

– Это и есть то, что я тебе прислал? – подозрительно оглядев протянутую ему склянку со всех сторон, спросил Блэр. Даже просмотрел её через свет, поганец!

Алекс поймал себя на том, что снова воспринимает Блэра как Райдена – всего лишь несносного пацана, едва-едва ставшего Пожирателем и ещё не обагрившего ни руки кровью, – и поспешно отвёл взгляд в сторону. Не хватало ещё проникнуться на этот раз и в самом деле искренним и потому таким детским изумлением, написанным на его лице.

А вот отворачиваться было бы неразумно – каким бы честным тот не выглядел, Алекс, не обладающий способностями к окклюменции, не мог поручиться, что его мысли столь же честны. Блэр был прекрасным актёром, это он уже знал и так, и именно поэтому Пожиратель был так опасен – куда опаснее всё того же тошнотворно незабываемого Снейпа. Старый слизеринец из одного с ними времени пусть и был мстителен и опасен сверх всякой меры, своей неприязни к союзникам и членам Ордена Феникса не скрывал, удерживаемый надёжным ошейником-улыбкой директора.

Интересно, и когда же предназначенные и ему отеческие улыбки Альбуса стали вдруг восприниматься именно так? И что это? Просто необъяснимый выверт сознания или просто вспомнилось то, с какой лёгкостью, даже не попытавшись выяснить истины, глава Ордена, которому все они верили безоговорочно, ни слова не сказал в его защиту, фактически собственноручно отправив в Азкабан. И то, что суда не было не оправдание. Алекс знал свою вину и не отрицал её, но думать не запретишь, а такие мысли слишком часто ведут к сомнениям.

Снейп Тёмного Лорда предал, а Блэр продал, так к чему же сомнения могли привести Алекса?

Сириус, Алекс – в пору запутаться – промолчал, хотя вот сейчас, в этот самый миг, чтобы заглушить собственные мысли, ему хотелось послушать чужие и спросить, узнать наконец, как же четырнадцать лет назад Блэр, будучи лишь несмышлёным мальчишкой, сумел не только выжить на той автотрассе, но и скрыться, надолго избежав внимания как Пожирателей, так и авроров.

Он знал – помнил чужой памятью – как слизеринец жил в своём тщательно лелеемом и оберегаемом мирке, но как он – чистокровный – смог быть счастлив ведя маггловский образ жизни для него всё ещё было загадкой. Ведь Райден Блэр – не Сириус Блэк или Джеймс Поттер.

То же происхождение, та же пресловутая «чистая» кровь в жилах, лишь воспитание – другое. Но так как же ему удалось то, с чем, окажись они в такой же ситуации, не смогли бы, возможно, справиться ни он, ни Джеймс. О, и Сириус тоже. Никто из них не смог бы принести в жертву магию, на столь долгое время безоговорочно отказавшись от неё. Алекс никогда не любил настолько самозабвенно, но спроси он об этом Джеймса, тот бы ответил иначе. А Блэр, до этого вообще не имеющий никакой связи с маггловским обществом, слился с ним, полюбил и его, и ту, что была неотъемлемой частью этого изначально чуждого ему мира.

Вместо этого Алекс спросил другое:

– За последние сутки ничего нового о планах своего хозяина не узнал?

Блэр сделал знак подождать и, запрокинув голову, опрокинул в себя весь пузырёк разом, ещё и дождавшись, когда оставшиеся на донышке последние капли сами упадут на язык.

Кадык судорожно дёрнулся несколько раз, когда он сглатывал, а затем слизеринец обессилено прислонился к столу за спиной.

Алекс тоже выжидающе замер – ему, по правде, был очень интересен процесс возвращения воспоминаний. Но ничего особенно не произошло: Блэр почти сразу выпрямился, хоть и продолжил опираться одной рукой о стол.

– Вот оно как, – глядя прямо на Алекса, но видя не его, загадочно произнёс он.

Уайт нахмурился. Резкое возвращение всё же не прошло для Пожирателя бесследно, наградив его явным нарушением координации – оставалось надеяться, что это ненадолго, – и расфокусированным, мало что сейчас воспринимающим мутным взглядом с полопавшимися от напряжения сосудами.

– Знаешь, наверное после Obliviate человек чувствует себя также, – снова непонятно произнёс Блэр, по-прежнему глядя мимо Алекса. Ну, уж на это-то тот ответить ему мог – сам испытал на себе действие какой-то аналогичной хрени. Которую, кстати, сам Блэр на нём и опробовал – что ж, пусть этого не сделал Алекс, зато мироздание, или что там ещё, определённо было на его стороне, раз так изобретательно и со вкусом отомстило за него.

Вот только как описать свои чувства и мысли, когда, вновь обретя себя, ты осознаёшь, что последние несколько дней ты был совершенно другим человеком? Ведь без воспоминаний о каком-либо поступке или событии, как-либо повлиявшем и определившем склад личности кто мы тогда?..

Алекс промолчал – он долго думал об этом после того дня как вспомнил кто он, но так ничего для себя и не решил. На тридцать седьмом году жизни можно было сказать, что Сириус Блэк в самом деле повзрослел. А ещё он не был уверен, что с Блэром стоит делиться своими мыслями, хотя и точно знал, что из всего его окружения только этот Пожиратель поймёт его, если он решит рассказать. Теперь – поймёт.

Но тут Блэр встряхнулся, наконец, выходя из ступора, в котором он до этого пребывал, и установившееся на один единый миг желание довериться старому врагу опало шелухой.

– Полагаю, будет лучше, если я не стану здесь задерживаться, – с наконец-то заполнившейся привычной оскорбительной насмешкой пустотой в глазах, признался слизеринец.

Не иди сегодня его мысли в каком-то неправильном направлении, Алекс вряд ли бы об этом подумал, но отчего-то насквозь пронизанные логикой и усталостью слова тут же напомнили о собственной усталости и том чужом доме во Франции, и чужом месте, которое занял Блэр.

– ...иначе оборотного зелья может не хватить на то, чтобы я успел добраться до границы поля, – продолжил, не замечая метаний Уайта Пожиратель. – Дамблдор, надеюсь, ещё не в курсе относительно меня? – с опаской полюбопытствовал тот. Алекс ограничился коротким кивком. Альбусу он действительно не сказал ни слова о том, откуда получает большую часть информации для Грюма и Ордена. Равно как и о том, что на этом живом шахматном поле, где не ясно кто пешка, а кто ферзь, есть ещё один «офицер», который, в отличие от дамблдорова, не видит разницы по каким клеткам ему ходить – черным или белым.

Блэру же нет никакого дела до сомнений, мук совести и метаний Уайта, удовлетворившись ответом, он с довольной миной на лице идёт обратно – ко всем чертям из Хогвартса, подальше ото всех его обитателей. И мёртвые волнуют его меньше всего.

С Уайтом они не прощаются – слишком сильна их взаимная неприязнь, чтобы ещё и расшаркиваться друг перед другом, а мгновения слабости не в счёт.

Мысли наконец-то перестают тесниться и наслаиваться одна на другую, рождая ещё более безумные, чем прежде идеи.

В его воспоминаниях сейчас звучит джаз, и даже Чёрная Метка на предплечье всеми воспринимается не иначе чем просто интересной татуировкой. «Татуировка и есть», – отвечает в воспоминаниях молодой Райден, не упоминая о прилагаемых к ней бонусах. Людям такое ни к чему. А ещё в воспоминаниях у него есть друзья, к которым он тоже хочет вернуться. И пусть он и с ними не может быть полностью откровенным, чтобы, не дай Мер... Бог не сболтнуть чего-нибудь из того, что под страхом смерти – не своей, её – сам запретил себе вспоминать.

Блэр вспоминает джаз, пошлые шутки и почти целомудренные поцелуи в щёку на прощание, поэтому настойчиво зовущий его голос воспринимается им не сразу – не раньше, чем его одёргивают, придержав за локоть.

И тогда, удивлённо глядя прямо в лицо Питера Петтигрю, он возвращается в Хогвартс.
* * *

Узнал Райден гриффиндорца не сразу.

– Петтигрю? – узнав в остановившем его парне самого верного в будущем слугу Тёмного Лорда, изумился Блэр. Причём удивило его не столько то, что у того хватило духу окликнуть его – в школе, да и по окончании Хогвартса Петтигрю не торопился проявлять свои гриффиндорские качества, – сколько тому, что у его хватило наглости схватить его – слизеринца! – за мантию. А Петтигрю так ещё и не торопился отпускать.

– Чего тебе?

– Мне нужны гарантии, что ты не...

Райден не стал выслушивать до конца лепет Питера, хотя тот не лепетал, говорил уверенно и прямо, твёрдо зная, ЧТО и КОМУ он говорит, и, едва услышав звук шагов за дверью, поспешил вырвать рукав из пальцев гриффиндорца. Однако от внимания Уайта это, увы, не ускользнуло. Как и от Райдена не ускользнул жуткий взгляд, который лишь на миг задержался на нём, а затем соскользнул на Петтигрю.

– Вы ещё здесь, мистер Блэр? – мягко обратился он к Пожирателю, чувствовавшему себя отвратительно беззащитным в чужом его облике и вынужденным снова разыгрывать опостылевший спектакль. – Мистер Петтигрю, странно видеть вас в компании слизеринца без ваших... друзей, – короткая, почти незаметная – если не знать, чего ждать – заминка.

Питер вдруг тоже с чего-то замялся перед ответом, поджал губы. На этот раз проглядел это уже Блэр, а не Алекс, и почувствовал, будто в сердце что-то оборвалось: не должен был Питер так отреагировать на его подначку.

– Спасибо, – угрюмо поблагодарил гриффиндорец, видимо за «спасение» и, бросив украдкой короткий взгляд на слизеринца, быстрым шагов направился в противоположную его башне сторону, недвусмысленно приглашая «Райдена» последовать за ним.

От Алекса – увы, дураком тот всё же не был, а как бы хорошо всем было в этом случае – этот маневр тоже не укрылся.

– Потом расскажешь, иди, – негромко, но твёрдо потребовал он и скрылся у себя в кабинете. Блэр небеспочвенно заподозрил, что сейчас тот попытается за ними проследить. И решив так он бы не ошибся – некоторое время назад Ремус вернул ему утащенную с год назад Сириусом Карту Мародёров, так что теперь Алекс мог не выходя по ночам из кабинета, патрулировать коридоры, сидя прямо за столом.

Петтигрю поджидал его за поворотом – даже и не подумал уйти подальше.

Блэр пока ещё не понял, что за роль ему предстоит сейчас, но одну ему было ясно точно...

– Ты чем думал?

...видеть их с Петтигрю вместе не должен никто.

– Да откуда мне было знать, что он вдруг решит выйти из кабинета? – скрестив руки на груди, («поза защиты, хорошо», – отметил Райден) попытался упорствовать Питер.

Пожиратель даже удивился: если гриффиндорец так свободно вёл себя с ним, значит это уже не первая их встреча втайне ото всех. Да ещё это вызывающее поведение... Чем думал тот молодой-он, так неосмотрительно позволяя Петтигрю разговаривать с ним как с равным?

– Не забывай, с кем говоришь, – холодно процедил он, с удовольствием отмечая, как вызов в глазах гриффиндорца сменяется неуверенностью. На этот раз тот не осмелился сказать ни слова против.

– Ну а теперь, когда ты всё понял, рассказывай, зачем я тебе понадобился?

То ли от его суровости Петтигрю оробел, то ли отвык от подобного обращения, но сразу же стал шёлковым, разве что ковровой дорожкой стелиться не начал.

– Я... мы не договорили сегодня... Ты так и не ответил, что конкретно расскажешь Лорду, и я...

Новая маска легла на лицо мгновенно, пришлась впору и не стала жать.

– ...и ты решил, почему бы не догнать меня и не обсудить всё здесь, в ХОГВАРТСЕ? Где повсюду глаза и уши Дамблдора?

– Слышит, не слышит… Без доказательств он не сможет сделать ничего, а это слишком важно, чтобы я ждал до следующего раза. Мне нужен ответ. Сейчас. – Взяв себя в руки под взглядом дымящегося от злости Блэра, вызывающе заявил Петтигрю.

Столь кардинальные – разительные – перемены не могли остаться незамеченными и не насторожить, но также, столь отличное от прежнего, поведение гриффиндорца можно было списать на то, что тот наконец-то дорвался до щепотки милостиво подброшенной ему власти – какой мог и как мог. И теперь, переполняемый ею, в разговоре с куда более сильным – и физически, и морально – собеседником, чувствовал себя покорителем Эвереста. Почти Богом.
UPD от 24.11.10
UPD от 01.12.10