Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Рабочее (крестьянское) =))

Лень отдавила все пятки, но получение первой по настоящему своей зарплаты всё компенсировало. Зато мамуля вся светится.

@темы: дурдом "Ромашка", Лень давит на пятку, а работать надо, личное, no comments, любуюсь задворками жизни (с)

---

Прикольное

Просто очаровашка!
Ну вылитый мой кот, когда тот также самозабвенно удирает по квартире от мамы после того, как та обнаруживает, что он снова драл обои.












предыдущая серия с продолжением:

(С)тырено у  MayR

@темы: рекомендации, дурдом "Ромашка", любуюсь задворками жизни (с), похихикалки, интересные вкусности

---

Жизнь жестока и удивительная, как даст кирпичом по башке!

Наблюдали с мамой из окна балкона за тем, как ворон охотится на сокола.
Тот пищит тоненько, но не улетает - жалко, ворон-то крупнее. А он ещё и атаковать пытается. Ну ведь ни шанса у него нету, тем более, что его, судя по тому как он летал, уже подбили. На улице ветрюган, птиц заносит, а сокол ещё и на крыло западает, никак выправиться в полёте не может. Но настырный, не улетает.
Так там ещё и сорока. Сначала она вроде как тоже на ворона кидалась - мы аж подумали неужто защищает? А та потом наоборот сокола отгонять взялась. Ну да, тот же тоже хищная птица, ещё будет яйца из их гнезда воровать.
И всё равно птыцку жалко.

@темы: дурдом "Ромашка", любуюсь задворками жизни (с)

---

"Хроники последнего Искажающего", ЧАСТЬ I.

ХРОНИКИ ПОСЛЕДНЕГО ИСКАЖАЮЩЕГО

Ой, оно наконец-то родилось, да ещё и вымахало!..

А ещё я всё никак не могу определиться в каком времени писать. Ну, с ПТС, ясное дело, ничего не изменится, а вот с Хрониками всё ещё разрываюсь. Вроде бы и всем, и мне самой привычнее, когда повествование идёт в прошедшем времени, а не в настоящем, и всё равно - ничего с собой поделать не могу, продолжаю изгаляться.

А ещё — я ту жуть что пишу, перед глазами вижу. Пора поднимать из-за этого рейтинг, что ли? Хотя у меня всё не так уж и графично, просто красочно.

ПРОЛОГ 01 - 04

ЧАСТЬ I
ОДНИМ ИМ ПРЕДНАЗНАЧЕННЫЙ ЗОВ

ИНТЕРЛЮДИЯ I

На самом деле всё началось не с падения стен, в течение более чем трёх веков удерживающих Искажающего – последнего из тех, кого знающие люди и нелюди боялись наравне с Низвергнутым-во-Тьму. Злой бич своего племени, этот Искажающий был предан и заточён туда теми, кто некогда радовался его рождению.

О нет, это событие было лишь незначительным толчком к следующему: лорд Дайрен Ноэль свободен, и вот уже, впервые за три сотни лет, по дорогам вновь скачет Призрачный отряд Безымянного.

Он не лишён его, своего имени, но затерявшееся в опутавшей его и его товарищей – Маркуса, Ардэна, Сэла, Хейстена, немного странновато Поля, не утратившего даже в плену своей гордости и высокомерия Тига, и лихого рыжего Соя, – паутине, нет возможности вновь обрести его.

Но и это – лишь прелюдия, слишком незначительны эти события, и не они послужили началом этой истории. И даже ни пропавшие Боги, ни кровавые войны, охватившие мир после их ухода.

Нет, всё это – всего лишь ступеньки, по которым спустятся, либо же – поднимутся по им одним предназначенному зову те, что некогда покинули свой дом ради чего-то, что было им куда дороже созданного ими Мира.

И тогда Боги наконец-то вернутся домой.

ГЛАВА 1. КАК СНИСХОДИТ ОТКРОВЕНИЕ

ГЛАВА 1
КАК СНИСХОДИТ ОТКРОВЕНИЕ

Народ ликует – в небо летят цветы и шляпы, а крики с пожеланиями долгого царствования новому Настоятелю столицы Запада просто оглушают, громом раскатываясь над переполненной площадью.

Простой люд верит или просто надеется на лучшее – ничего иного им не остаётся. Так было всегда: поначалу правление нового Настоятеля и впрямь было справедливым и щедрым, и люди искренне благословляли его и желали всяческих благ, а потом в Настоятеле, как и в каждом получившем почти неограниченную власть человеке, брала верх жажда ещё большей власти и золота.

Так было и с предыдущим правителем города, благополучно скончавшимся в своей постели от старости (или же от не обнаруженного врачами яда в его крови), но сейчас люди снова верили и надеялись.

Вострубили трубы и крики смолкли – на время, чтобы потом уже с удвоенной силой приветствовать благословенного на правление Настоятеля.

Площадь замерла, во все глаза глядя на пока ещё пустой балкон. Церемония началась, но увидеть её не было позволено ни глазам простых крестьян, ни аристократам, ни даже – тем более– ждущим аудиенции в отдалённой части дворца представителям эльфийского леса. Война давно окончена, победители определены, а проигравшим место в трущобах среди крыс, но даже те, кому известно о заключённом много лет назад союзе, не уверены, что у людей будет шанс на победу в случае новой войны, и потому – делегация уже ждёт, чтобы заключить новый союз взамен старого.

Изнутри дворец поражает великолепием даже больше чем снаружи.

Колонны, вдоль которых неторопливо – соответствуя статусу, движется процессия, блестят позолотой, отражая свет заходящего солнца и теряясь в высоких потолках.

Зал огромен, и чёрно-белый путь, по которому не раз уже шагали те, кто через считанные мгновения после этого становились Настоятелями, заканчивается лишь у самого трона. Высокого и неудобного. Люди не помнят, а вечноживущие эльфы не допущены в открывающуюся лишь в день коронации залу, иначе, пожелай они того, сколь многое они могли бы поведать людям. Трон – высокий и неудобный, высеченный из единого куска гранита – дань тому забытому времени, когда люди ещё не утратили и не отказались от веры в старых богов и не придумали себе нового.

Короткоживущие люди слабы, и хоть они и не любят чужую жалость, именно своим состраданием и милосердием снискал их любовь ими же порожденный Несущий Свет. И, наверное, лишь нелюди да демоны Носферату, помнящие ещё прежние времена, иногда задумываются о том, почему имя единственного Бога людей столь созвучно с именем того, кого некогда почитали как Дьявола.

Глубокий старик в богатых одеждах торопится, бодро шагая по чёрно-белому шахматному полю – у него мало времени, чтобы успеть всё: слишком много лет ушло на то, чтобы дойти до того, кем он сейчас должен был, наконец-то, стать.

Времени нет совсем. Высший Инквизитор идёт вперёд, и сердце его стучит так, что кажется, это не звук шагов эхом отдаётся от стен, а рвущееся прочь из старческой груди слабое сердце рвёт барабанные перепонки.

Каждый шаг словно год, пройдено уже двадцать и ещё столько же осталось впереди. Никогда ещё годы жизни не мчались мимо него столь быстротечно.

Каменный трон – главная цель всей его жизни – холодит спину даже сквозь меховую накидку. Плавные песнопения ласкают слух. А потом всё рушится. Всему приходит конец, и мечты умирают. От невидимого глазу подземного толчка содрогаются стены и пол, сбивая с ног испуганных священнослужителей.

Ещё не успевший принять своё новое имя Алексай II молчит, скрюченными пальцами вцепившись в подлокотники трона и молясь, чтобы Несущий Свет уберёг своего земного ставленника.

Милосердный бог не отвечает, а алый ковёр вздыбливается и трещит, когда пол под ними начинает медленно расходиться в стороны. По высоким колоннам разбегаются к потолку тонкие ниточки трещин, и чем выше они убегают, тем шире становятся зазоры в камне.

«Сами небеса отказываются признать его!» – набатом звучит в ушах эхо отчаянного крика одного из инквизиторов, скрытых от глаз сыплющейся с потолка каменной крошкой.

Наверное, это правда, и боги гневаются на него, оказавшегося недостойным того, чтобы стать новым Настоятелем города, – проносится в голове страшная, богохульная мысль. Есть лишь один истинный Бог, а он посмел просить о милости и снисхождении всех, чьи имена только сумел вспомнить.

Не откликнулся ни один.

Истинные причины куда проще, но и они заставляют содрогаться город до самого основания. Но дрожит не Кинт Западный – один из четырёх городов-столиц людей. Дрожит под лёгкой поступью вернувшегося домой одного из основателей Квиндин’ин-Сор, Город-утративших-надежду. И сейчас вновь её обрётший.

Церемониальная башня рушится, складывается как карточный домик, проседая под собственной тяжестью. «Будьте милостивы!» – молит, ни к кому по сути не обращаясь, седой от страха и пыли Инквизитор.

С запруженной испуганными людьми площади не видно ничего – в воздухе стоит плотный слой пыли, а крики гибнущих в башне инквизиторов не слышно из-за непрекращающегося грохота рушащихся опорных колонн.

Самая страшная трагедия в истории Кинта Западного со времени его основания, а вот в истории Квин’дин-ин-Сора были события куда более страшные.

Квин’дин-ин-Сор оживает, также как некогда люди, стирая всякое напоминание о живущем в нём городе людей. Не возносятся к небу высокие шпили сказочно-красивых дворцов, не вырастают в мгновение ока вечнозелёные парки и аллеи – их никогда и не было в созданном накануне Войны городе-крепости.

Город, впитавший в себя отчаяние и кровь своих создателей, всего лишь выполняет их последнюю волю. Страшный, живой город, с вырванным сердцем.

Скрип булыжников заглушает крики, а земля скоро впитает пролившуюся на неё кровь, не оставив и следа. Достойный ответ. Достойная месть.

Но гибнут здесь только люди. Роскошные апартаменты, в которых дожидалась Настоятеля немногочисленных делегация из эльфийского леса, к тому времени как ожившие стены сошлись, уже были пусты.

Четверо эльфов, стройных и светловолосых как и все Светлые, смотрят на агонизирующий город из рощи – за закрытыми – никому не войти и не выйти – воротами. Они знают, что происходит в том месте, что они столь своевременно покинули, прислушавшись к давно ни с кем не разговаривавшему тихому голосу. Разве мог Город-утративших-надежду погубить тех, кто некогда ходил по его мирным улицам?..

Отчего-то, несмотря на ярую, передавшуюся от дедов и прадедов ненависть, на картинах человеческих художников Светлые Перворожденные всегда предстают отстранёнными и возвышенными, но сейчас, в этот миг, на лишённых возраста вечно юных лицах нет спокойствия, они искажены радостным торжеством. И никогда ещё на лице эльфа не читалась столь сильная жажда крови. Поэтому, когда стена расходится в стороны, порождая новые ворота, все четверо склоняют головы перед пробудившим Квин’дин-ин-Сор от долгого сна Искажающим.

Тот бездействует, медлит, будто и в само деле считает, что у обычных эльфов есть хоть какие-то шансы перед ним. Они не говорят друг с другом – лишь поклон, лишь безмолвная благодарность: эльфы не так уж и молоды, и помнят те дни, когда дым от костров людей взлетал к небесам, пока эльфы под покровом ночи уходили по одним им ведомым тропам, оставляя позади обречённых умирать вместо них соратников. Почему тогда ещё лорд Дайрен Ноэль ушёл вместе с ними теперь знает только он сам – не то знание, которым охотно делятся с другими.

Чёрные, тусклые после длительного заточения волосы. Узкое бесстрастное лицо, на котором нет ни следа тех эмоций, что только что испытывали его собратья по крови. Будто это не он, а кто-то другой ещё несколько дней назад дерзил и насмехался над явившимся в его камеру незваным гостем-инквизитором. Тонкие нервные губы, по которым когда-то с такой нежностью скользили огрубевшие от постоянных тренировок пальцы, крепко сжаты. Серые глаза, в которых – сталь, смотрят остро, и в них не прочесть приговоры.

Встреча врагов почти как встреча друзей.

Когда Дайрен Ноэль уходит, за его спиной остаётся оживший и затаившийся на время город, и четыре мёртвых тела среди деревьев.

…

Проходит немало времени, прежде чем спадёт тугая пелена пыли, пепла и извести, хоть немного спадёт и станет возможным дышать. К тому времени весь город будет уже пуст – ни следа, ни одного напоминания о многотысячной толпе на центральной площади внезапно опустевшего города.

Ложь, потому что спустя несколько часов, надсадно кашляя и не отнимая руки от бьющегося – живой, живой! – в груди сердца – всё ещё продолжая восседать на даже не поцарапанном каменном троне, очнётся Алексай II, последний Настоятель Кинта Западного.

Посреди разрушенной до основания башни он один останется в живых, не подозревая, что молитвы его были услышаны, и трон древних богов отвёл от него беду, послушно исполнив чужую волю.

ГЛАВА 2. КАК ПРЕСТУПАЮТ ЗАКОНЫ
(История Локи)

ГЛАВА 2
КАК ПРЕСТУПАЮТ ЗАКОНЫ
История Локи

- А ну слезай оттуда, сопляк! – сплюнув кровь на дощатый пол причала, прорычал одноглазый бородач.

- Разбежался! – тут же откликнулся откуда-то сверху мальчишеский голос, и в тот же миг, задев мочку уха, мимо пролетел ещё один камень.

Матрос с утром этого дня вошедшей в порт «Гандольерры» выругался, когда проведя шершавой ладонью по лицу, увидел на ней кровь.

- Слушай сюда, маленький ублюдок, либо ты сам сейчас оттуда слезешь, либо я тебя стащу, выбирай.

Пацан думал не долго. Улыбнулся – широко, лихо, как заправский скоморох с рыночной площади. И... в самом деле спрыгнул – моряк едва успел шагнуть назад, избежав участи стога сена, в который в детстве и сам не раз сигал с крыши семейного амбар.

- Ну так чего тебе надо? – заявил обладатель нахального голоса, оказавшийся рыжим, толком не сложившимся костлявым пацаном. Голубые, яркие, как летнее небо над пустыней глаза смотрели дерзко, с полыхающим в глубине чёрных зрачков вызовом.

Серая, обтрепавшаяся на рукавах рубаха с чужого плеча почти достигала тощих колен, а вот штаны, судя по их внешнему виду тоже немало перевидавших, наоборот, заканчивались чуть выше щиколоток и явно были малы неопрятному нахалу.

Всё это единственный глаз моряка цепко выхватил сразу же, равно как и то, что никакого оружия пацан не носил – разве что кроме той горстки острой гальки с прибрежья моря, которую он всё также сжимал в спрятанном за спину кулаке.

Мелкий, слабый и всё равно чем-то внушающий опасения мальчишка, – старый моряк, за сорок лет плавания побывавший не в одной морской схватке, чуял это.

- Где-то я тебя уже видел... – протянул из-за спины его товарищ. – Бездна, не вспомнить никак...

- Меньше надо было на выпивку налегать, – не замедлил с ответом бойкий на язык малец с, видимо, начисто отсутствующим инстинктом самосохранения.

Ну, Дик, в отличие от своего одноглазого приятеля, глядящий в оба глаза, был незлобив и на это просто рассмеялся.

- Твоя правда, мелкий, твоя правда, – покладисто согласился он, вглядываясь в разом утратившую к нему интерес физиономию в попытке разбудить отшибленную алкоголем память.

- Ну, удачи вам на суше, бесстрашные морские волки, – махнув рукой на прощание пожелал им паренёк и ужом утёк в сторону, почти миновав загораживающего выход одноглазого.

- Куда направился? А ну стоять! – не сразу заметив пропажу, спохватился тот: у пацана хватило ума воспользоваться «слепым пятном» моряка. Тяжёлая мозолистая рука дотянулась – незадачливому беглецу не хватило какой-то доли секунды, чтобы смыться – и сгребла того за отворот рубахи. Мальчишка взвыл и взбрыкнул ногами, попытавшись лягнуть мужчину, но тот быстро сориентировался и тяжёлая оплеуха бросила мелкого нахала на пол. В голове зазвенело, и мальчишка, на миг выпав из реальности, осоловело уставился на возвышающегося над ним моряка.

Ну что ж...

- Дяденька, не трогайте меня, не бейте меня больше! – тоненько заскулил вконец перетрусивший наглец, свернувшись калачиком и обхватив руками колени. – Я отдам вам ваш кошелёк, только не бейте!

- Чего?.. – от неожиданности остановился тот. – Какой ещё?.. – и тут же, так и не договорив, запустил руку в кошель на поясе. Единственный глаз удивлённо расширился.

- Опа, – озадаченно прозвучало сзади. – А моего тоже нет, вот даёт.

- Так ты ещё и вор! – пыльный сапок ткнулся в рёбра съёжившегося мальчишки и тот сдавленно заскулил, прося прощения.

- Обыщи этого оборванца! – не отвлекаясь, распорядился мужчина. Дик, ещё несколько минут назад защищавший рыжего сопляка, приступил к делу с расчётливой методичностью, почти сразу же вытащив у того из-за пазухи свою собственность.

- Гадёныш, – брезгливо выругался одноглазый, возвращая свой кошель на его законное место у себя на поясе и напоследок ещё раз пнул того под рёбра – чтобы крепче запомнился преподанный ими урок. Субтильного мальчишку подбросило, вырвав у него ещё один болезненный стон.

Моряк сплюнул на прогнившие от сырости доски причала: наблюдать, как быстро произошла метаморфоза из дерзкого пацана в бессильного за себя постоять сопливого мальчишку, было противно.

- Будет тебе уроком, – процедил он на прощание и, не став больше задерживаться – не хватало ещё, чтобы их сцапал патруль, побрёл прочь, отбрасывая встречающиеся по дороги камни носком сапога.

Судорожные всхлипы прекратились ровно в тот миг, когда моряки скрылись в темноте, уйдя на достаточно большое расстояние, чтобы не увидеть происходящего за их спинами.

А происходило следующее: мальчишка встал – с первой же попытки, даже не поморщившись от боли в приласканных рёбрах, попробовал языком шатающийся зуб и принялся спокойно отряхивать испачканную одежду. Словно кто-то другой, а не он только что скулил и молил о пощаде. В голубых глазах не было страха или отголосков боли, только – пустота.

Истинное лицо, или ещё одна маска?

Рыжий мальчишка, лет шестнадцати на вид или даже меньше, пнул выроненный им же камешек и, тоже не задерживаясь из тех же опасений, прихрамывая, потопал домой.

«Дом» встретил его громкими голосами, песнями, хохотом и музыкой.

- Вот ты где! – вырвался, работая локтями, из толпы и тут же подлетел к нему смуглокожий мужчина. – Где тебя только черти носили, обор... – и осёкся, вдруг обратив внимание на ссадины и потрёпанный вид парня.

- Так. А теперь рассказывай, что такого ты опять натворил, что тебя опять так избили? – почесав покрытый недельной щетиной подбородок, спросил мужчина, пристально глядя на провинившегося и потупившего глаза парня. И ведь не зная кто он такой и в самом деле можно подумать, что тот чувствует себя виноватым и – обмануться.

- Ну и?

- Кошелёк украл, – с охотой признался тот, не испытывая даже намёка на стыд или вину – уж Маркус-то это точно знал – ещё бы, столько лет убил на этого поганца, а всё равно ничего толкового не получилось.

- И тебя поймали? – усомнился он.

- Я стащил два, – пояснил, ничего не объяснив, Локи. Это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения Дышащего Огнём.

- Ты! Ты хоть представляешь, что с нами всеми будет, если они придут сюда за тобой и приведут стражу?! – дикими глазами разглядывая огибавших их посетителей, зашипел, чуть не срываясь на крик, Маркус. – Бездна, я же предупреждал их: ты всех нас погубишь своим безрассудным поведением!

- Маркус! Маркус! – неожиданно возник прямо перед ними, едва успев удержать уже вскинутую было в замахе руку, третий участник разворачивающейся прямо у самого входа мелодрамы. – Не здесь. Если из-за тебя сорвётся выступление Локи, Мать накажет вас обоих.

Дышащий Огнём некоторое время пристально глядел на нечаянного защитника Локи, а потом хмыкнул и отвернулся, не став затевать драки с не уступавшим ему ни по силе, ни по умениям другом детства. Рыжий не стоил того, чтобы из-за него получать в морду и бить у ответ.

Танцующий-с-кинжалами – Элиот, тут же отступил, ничуть не обидевшись, когда тот довольно грубо вырвал у него руку, зато рыжий не смог удержать язык за зубами – впрочем, как и всегда, за что не раз уже получал по губам.

- Размолвка из-за меня? Я тронут, Элли.

Элиот славился своим лёгким, отходчивым нравом, но рука у него была тяжёлая, а уж если вспомнить его умениях, то можно смело сказать, что после Клода и Жаклин, всегда только вместе выступающих со своими змеями и после Джонима – обычно разнорабочего, он был самым опасным в карнавальной труппе карги-матушки Джованни.

- А ты, – Танцующий обжёг мальчишку холодным взглядом чёрных глаз, - идёшь со мной. Время твоего выступления.

Локи кивнул, прекращая сутулиться и с каждым шагом будто сбрасывая ещё одну – повседневную и привычную – личину.

Обыкновенный лицемер или выживший Многоликий? Он не скажет.

Внутри шатра для выступлений в пасмурные и слишком жаркие дни, многолюдно настолько, что яблоку негде упасть. Элиот внутри задерживаться не стал: запихнул Локи к остальным, чтобы тот, наконец, переоделся и привёл себя в вид, в котором не стыдно показаться перед публикой. Пусть не перед той, к которой они привыкли, пусть не с набитыми доверху золотом и серебром кошельками под богато расшитыми камзолами и платьями, но – публикой.

На лице новая маска – не капризная, послушная, покорная – золото, а не ребёнок, и Локи терпеливо сидит, приютившись на краешке стула, в ожидании, когда расчешут его лохмы.

Чёрно-серый костюм из дорогой ткани, при правильно выполненном движении сверкающий поддельными драгоценными камнями на отвороте и рукавах выгодно выделял его из числа прочих участников последнего на сегодня выступления. Рыжие волосы, трудами Лимити лежащие более-менее аккуратно и, как всегда, надёжно скрывающие от внимательных взглядов изуродованное, почти надвое разорванное, но уже давно зажившее ухо.

Из шатра раздался звук редких аплодисментов – жалкая пародия на то, как прежде им рукоплескали на герцогских и графских приёмах.

- Локи, – из-за тонкой непрозрачной занавески, разделявшей надвое мужскую и женскую части – ещё одна жалкая пародия на их прежние гримёрки, – осторожно выглянула уже одетая Лимити. – Уже пора.

До сцены, собранной этой ночью, а сегодня уже принимающей выступления заезжих артистов, всего несколько шагов, поэтому все разговоры – только шёпотом.

Наспех сколоченные доски скрипнули под ногами, когда, дождавшись поры своего выступления, Локи выскользнул из-за кулис.

Внешность обманчива – это говорят не просто так, а всеведающий и всезнающий мальчишка с искажённым сценическим горем лицом тянет руки к потолку-небу, и вот уже под сводами шатра звучит его хорошо поставленный голос.

«Песнь о Люминэль» очень популярна в этих краях и важно исполнить её не сфальшивив. В результате – успех, и прошедший по рукам поднос возвращается к ним полным медяков. Не лучший урожай для такого солнечного дня, ну да и ладно.

Первая часть выступления подходила к концу, и Локи, чтобы не мешаться пол ногами более старших товарищей, ещё не отыгравших до конца все свои номера, выскользнул из самодельного шатра.

Лёгкий ветерок шевелит натянутую ярко-синюю ткань – шатёр видно издалека, – и перистые облака бегут по потолку чуть быстрее.

Рыжий мальчишка с замазанными кремом веснушками и чумазыми щеками – бессмертный бог. Вечное, умудрённое, пресытившееся жизнью дитя, то ли забытое, то ли оставленное присматривать за домом в отсутствие старших братьев и сестёр.

Под солнцем сохнет выстиранное в реке бельё, и Локи с неохотным удовольствием прячется среди развешенных на верёвках простыней, примеривая на себя ещё одну Маску.

Локи – уже давно всего лишь мёртвое имя, а сам он – его истинное лицо – много лет назад затерялось, спуталось с его масками, и найти его вновь уже невозможно.

Как для людей в шатре потолок сейчас небо, так и для него это высокое и уже давно столь же недосягаемое небо – искусственный потолок. Насильно воздвигнутая стена, которую больше никогда не перешагнуть. Воздух доносит до него запах гари, и очеловечившийся, но так и не ставший человеком бог кривится, потирая курносый нос.

- Эй, Локи! – звенит совсем рядом, за соседним полотенцем, голос того, кого, возможно, можно назвать его единственным другом.

Джо слишком молод, чтобы зваться мастером, но среди кукловодов ему нет равных. Возможно, именно поэтому он единственный, рядом с кем сквозь сотни слоёв проглядывает истинное лицо позабывшего истинного себя Бога.

- Говорят, на площадь привезли еретика, пошли поглядим? Народ всё равно уже расходится, так что нам тут делать нечего.

В глазах напротив – азарт и жажда веселья, и не будь на Локи сейчас скучающая маска, его бы это не раздражало.

Джо не обманывает его молчание – Марионеточник воистину заслужил данное ему имя: голос друга стелется, уговорами и исподволь маня за собой лениво следующего за ним Локи.

Когда они добираются до площади, костёр уже разгорелся, только-только начав подбираться к босым ногам обвинённого в ереси мужчине.

Стоит гробовая тишина, и, несмотря на то, что народа собралось немало, перемежает её только треск дров, да кашель еретика.

Локи, как и все, не отрываясь, будто видит впервые, смотрит на столб и привязанного к нему человека, а тот только всё отчаяннее поджимает пальцы на ногах, глядя на подбирающееся к нему пламя.

У еретика только один глаз, и видно, что он голубой, а тот, что не скрыт сейчас повязкой, пересекает длинный шрам. А ещё у него короткие чёрные волосы и тонкая изящная бородка. Локи-многоликий смотрит, как сгорает в огне созданная им же маска, и как раз когда из искажённого болью рта вырывается первый звериный крик, его настигает чей-то неумелый зов.

С тех пор как в ушах, заглушив даже полный боли вопль Маски, раздаётся давно позабытый звук, Локи не медлит ни секунды, не став утруждаться открытием Путей, а просто сделав шаг через слишком тонкую пространственную грань этого мира, чтобы она могла удержать бога от творимых им безумств.

Внутри всё поёт и трепещет от безумного, неконтролируемого восторга, хочется сбросить себя и стать собой, и снова-снова-снова наслаждаться бесконечно приятными нежными переливами подгоняющего его Зова.

Им движет не желание помочь, и даже не крупица воистину человеческого любопытства, а лишь желание продлить эти сладкие мгновения.

Никто, даже плечом к плечу стоявший рядом с ним Джо, не замечает, как он уходит, и вот миг – и он уже идёт по окровавленным, но так и не насытившимся улицам Квиндин`ин-Сора.

Веками живущему среди людей богу неведома жалость – слишком хорошо он был знаком с худшими из человеческого вида, чтобы теперь жалеть гостей этого города нелюдей, потому он и носит маски, чтобы не выделяться среди них. И рыжий Локи спокойно минует обглоданные до самых костей тела.

Более того, – он даже благодарен неведомому старателю – или мстителю? – ведь более чем из двухсот тысяч жителей один оказался помнящим его настоящее имя. Что в сравнении с этим гибель стада овец?

Человек его разочаровывает – всего лишь тупая, трясущаяся от страха тушка на каменном насесте, и лишь разглядев под слоем пыли торжественный наряд Инквизитора, Локи понимает какое сокровище, какой редкий шанс ему выпал. Нужно было только суметь им воспользоваться.

Когда-то Низвергнутому-во-Тьму удалось провернуть то же самое, и теперь он почивает на лаврах, Локи же остаётся лишь пойти по его стопам.

Изменять траекторию падающих камней так, чтобы они падали подальше от человечка всё равно что сбивать мух – слишком мелко, чтобы показать себя во всей красе. Ему нужен лишь этот – самый главный здесь – Инквизитор, поэтому, сосредоточенный на своей цели, бог даже не замечает, что отбрасываемые им прочь обломки стен летят в сторону других уцелевших. Впрочем, даже заметь Локи свою «оплошность», исправлять он ничего бы не стал.

Пахнет пылью и цветами. Гвоздикой. Как-то уж слишком по-плебейски для столь значимого события. А ещё к ней примешивается сильный, перебивающий всё аромат гибискуса. Хочется сделать какую-нибудь глупость, а ещё сильно хочется чихать, но Локи из последних сил сдерживает себя, то и дело задерживая дыхание, чтобы не выдать своего присутствия.

Понятно, почему за все годы существования Кинта Западного ни один эльф из делегации не смог проникнуть в это закрытое ото всех место. А попытки были – и не мало. Аромат белых цветов гибискуса слишком силён для их тонкого обоняния, к тому же, помимо того чтобы отпугивать от домов нелюдей, лепестки гибискуса издавна известны своими целительными свойствами, а ещё он прячет, обволакивает запах гниения и тлена – за что и ценится среди многочисленных Гильдий.

В святая-святых башни Инквизиции Кинта Западного, под чёрными плитами пола вечным сном спят предыдущие Настоятели города. Увы, но Алексаю II не суждено удостоиться чести быть похороненным среди них.

Настоятель без города и народа, стараниям позванного им бога теперь его ждёт иное, и куда более значимое будущее. Будущее, в котором он должен стать первым адептом вновь вернувшейся в мир религии, и, скрываясь от своих собратьев, верить всем сердцем и нести людям услышанный им на грани реальности и сна шёпот.

«Поверь в меня».

ГЛАВА 3. КАК СБРАСЫВАЮТ МАСКИ
(История Бо)

ГЛАВА 3
КАК СБРАСЫВАЮТ МАСКИ
(История Бо)

Пусто.

Совсем пусто.

Что снаружи, что внутри.

Посетителей нет второй день – кто захочет пить и расслабляться в таверне, за хозяином которой с минуты на минуту могут придти из городской стражи?

Ровно второй день нет и стражи, и убытки неимоверны, а одноглазый Бо, – как кличут его местные рыбаки да мальчишки из соседних домов, – думает только о том, как сложно теперь будет покрыть напрасные расходы. Клиентов нет второй день, а вышибалу пришлось отпустить ещё вчера. Сейчас Бо уже жалеет, что незадолго до этого заплатит прислуге за неделю вперёд, а теперь торчит в одиночестве в своей пустой, будто вымершей таверне.

Как гроб с бездыханным трупом в нём.

Задумавшись, Бо мягко, словно лаская, проводит рукой по натёртой для большего блеска воском стойке – Гретель расстаралась перед уходом, – внушая себе, что этот запах затхлости и разложения ему лишь чудится. От страха ли, от одиночества ли, или просто какой-то бродяга сдох за порогом и начинает вонять. И всё равно следует проверить. Позже...

Таверна пуста – ни души. Себя самого Бо в счёт не берёт: то ли по привычке, то ли оттого, что у него-то и души никогда не было. Он бы и сам рад узнать ответ, если бы посмел, если бы хватило духу задать этот вопрос вслух, но смысла-то нет. Не ему ли не знать, что ни один из забытых богов не снизойдёт для беседы с ним, а молить о помощи Несущего Свет... Бо не так глуп, чтобы обращаться к тому, в кого у него нет веры и гневить нового бога.

Впрочем, останавливает от визита к храмовникам ещё и знание – память – о том, с какой злостью и пренебрежением отзывался о том его старый знакомец. Непоседливый мальчишка, рыжеволосый бог обмана, никогда не говоривший правду и, тем самым, ни разу ему не солгавший. Имя – короткое, всего из четырёх букв, так и просится на язык. Позови – пусть даже тихо, неслышным даже себе шёпотом произнеси вслух, и он откликнется. Придёт, поможет. А вот чем на этот раз придётся заплатить за помощь коварного, насквозь лживого бога, даже тот не сможет сказать сразу, но придумает непременно. Невозможно, чтобы такой, как он снизошёл до безвозмездной помощи смертному. Да и слишком непомерно велика была бы затребованная им плата.

Старый друг. Старый враг. Старая тоска. Старая боль.

Кто первый, а кто второй? Где начало, а где конец? Ты сам-то ещё помнишь, Локи?

Бо знает, что нет. Он и сам позабыл ответ на эти вопросы.

Тело – дарованное одним другому. Сила – бьющая щедрым ручьём у одного и тонким ручейком стекающаяся к другому. Душа – лишь у одного из. Но Бо благодарен и за это, а он умеет быть благодарным, хоть и знает, что у него никогда не будет возможности отплатить за подаренную жизнь своему создателю. Отцу. Брату. Другу. Врагу?

Он не болтун и оживлённой беседе предпочитает молчание. И именно за это умение молча слушать и не распускать язык, его так ценят скрывающиеся от закона гости. А таковых среди его «коллег по работе» немало. Нет, речь не о других таких же владельцах кабаков и баров, хотя у тех тоже своё тёмное прошлое. Всё куда серьёзнее, но толедская сталь и полные золота сундуки всегда ценились слишком высоко, чтобы опасность и риск имели значение.

Прошлое возвращается и догоняет.

Оно без выражения глядит на него из потрескавшегося запылённого зеркала чёрными остриями зрачков. У него громкий голос, твёрдый кулак и обитые железом сапоги.

Его прошлое стоит за порогом и требовательно стучит в его двери. У его прошлого большие уши, зоркие глаза и острые зубы, и оно его съест.

Бо не торопится идти открывать, да и не собирается – нет смысла беречь двери, в свою таверну он уже не вернётся. Снаружи слышится приглушённое уличным шумом чёткое «Ломай!» и дверь слетает с петель после первого же удара. Двое стражников, не удержав равновесия, влетают вслед за ней, но хотя бы не растягиваются на полу.

Начальник стражи – вызывающе молодой для своего поста, ему не более двадцати шести, так что, скорее всего, за него похлопотал знатный родич, – не утруждает себя объяснениями. Они с Бо знают, почему стража здесь. Бо даны были двое суток, чтобы либо ответить «да» и согласиться сразу со всем и на всё, либо исчезнуть из города навсегда. Ну куда исчезать тому, кто и так не существует? Он остался.

Бо за эти два дня даже не попытался собрать вещи, да не так уж и много у него накопилось того, что ему бы хотелось забрать с собой, а то единственного что ему дорого не так-то просто унести на закорках. За всю жизнь у людей накапливается много знакомств, как и бумаг. Бо после себя оставляет лишь одну, самую ценную и надеется, что рано или поздно она найдёт своего неуловимого адресата. Завещание на имя некоего Ло Ки. Оно хранится в надёжном месте, спрятанное до поры до времени у доверенного лица, чтобы быть открытым лишь когда погаснет его погребальный костер.

Было бы здорово увидеть лицо того, когда тот поймёт, что у него, вечного скитальца, перекати-поле, теперь есть настоящий дом. Пусть он не блестит отделанными золотом стенами и не столь богат и красив, как, возможно, прежние святилища неизменного ребёнка... Но Бо уверен, что если он чем и может отблагодарить друга за дарованную ему жизнь и возможность прожить её так, как пожелает он сам, так это подарить ему место, в которое тот всегда сможет вернуться. Ведь когда живёшь вечно, а года и лица пролетают мимо с той же быстротой, что и падающие с неба звёзды, необходимо что-то, за что можно было бы зацепиться. Бо сожалеет лишь о том, что не смог стать для Локи этим «чем-то». Так или иначе, но он смертен, – просто не хватило времени одному и желания другому.

Бо смешно и он глухо смеётся в густую бороду. Стражник, наверное, решает, что он в ярости и предупреждающе толкает его в спину. Бо сбивается с по-военному чеканного шага, но смеяться не перестаёт: всё-таки добрый человек этот конвоир.

Наверное странно их процессия выглядит со стороны: небольшой отряд городской стражи и в центре закованный в кандалы ухахатывающийся преступник. То-то на них смотрят так удивлённо кто исподтишка, а кто даже не скрываясь, без всякого опасения вызвать гнев знатного капитана стражи.

Бо Корвент – это имя подарил ему вслед за жизнью и личностью Локи.

Корвент – самый южный город на континенте, расположившийся близ берегов Мандрийского моря. Он славится жарким солнцем, светлыми ночами и крутобёдрыми красавицами-женщинами, самыми прекрасными во всей стране. Но наибольшую известность этот небольшой пропахший рыбой и сладостями портовой город получил благодаря редким водорослям, растущим на самом дне только этого моря. И лишь пройдя через человеческие руки и длительный процесс обработки, отвратительные на вкус и вид водоросли превращаются в излюбленное лакомство всех детей Империи.

У Бо есть все причины гордиться своим именем.

Сопровождающие деликатничают, даже странно. Со стороны, верно, они выглядят как занятная процессия, а не заочно осуждённый преступник и его конвоиры. Удивительно всё-таки, что и среди нынешней молодёжи встречаются те, что чтут чужую старость – ни у одного из стражников нет и намёка на бороду, зелёные юнцы, которым несказанно повезло, что их, возможно, первый заключённый оказался человеком мирным и понимающим. Сам на казнь пошёл, даже связывать нужды нет, но – традиции.

Хозяин таверны «Копыта крошки Бэтти» часто смотрится в зеркало – и последние два дня не исключение. Лишь по долгу службы разумеется! Ведь не может же владелец столь посещаемого заведения позволить себе выглядеть как обслуга третьесортного паба. Он знает, что не выглядит на свой возраст, но в их время большее значение имеют бумаги, а глаза... Им доверять не стоит.

Трудно умереть, когда нет души. Страшно умирать, когда внутри – пустота, а то что есть – снятая и отданная другим на хранение, выброшенная за ненадобностью маска.

Просто одинокому богу захотелось размяться, попробовать свои силы и создать жизнь – «что-то» из «ничего». Ему всего лишь удалось. Вот только наделить полученный результат даром «смерти» он не сумел. Хотя, зная Локи, скорее всего тот не подумал. А теперь вот пришло время прощаться.

Бо даже не удивляется, когда единственный человек в том месте куда его привели и оставили, предварительно развязав руки – не опасаются значит – отворачивается от окна.

Что ж, на то и все дороги ведут в Рим.

Путей и способов много, но результат будет тем же.

* * *

Треск дров и подбирающееся всё ближе пламя не вселяют в него ни ужаса, ни страха, но тело, бессильное противостоять очищающему огню костра предаёт. Оно чувствует жар и дрожит, обливаясь вмиг высыхающим потом, в ожидании боли, которая наконец навсегда остановит мерное биение сердца.

Игры закончились и, безразлично обведя взглядом собравшуюся толпу зевак, Бо мысленно прощается со всеми, кто когда-либо его знал – всегда мужчину, но никогда ребёнка или старика.

Тело – человеческое и не понаслышке знакомое с болью стремится отдалиться от лижущего пальцы огня. Простой инстинкт, но губы уже кривятся в намёке на настоящую боль и Бо давит зарождающийся в горле крик.

Он не первый и не последний, но сюрприз приятный и неожиданный, как и полагается сюрпризу – святоши-то, оказывается, не врут, святое пламя их костра и впрямь очищает.

Боль становится невыносимой. Бо больше не смотрит на свои ноги. Он только кричит.

Вокруг него гудит и ревёт огонь, а он сам – соломенное чучело, жертва язычников своему богу.

Когда смерть подходит так близко, что кажется – подними глаза и увидишь устремлённый на себя её жалостливый взгляд, вдруг понимаешь – ещё. Хочу ещё жить, мне мало. Но синеглазая леди не любит отпускать от себя так просто тех, кто сам звал её, да и жизнь та ещё циничная стерва и лучше уж объятия черноволосой красавицы и её холодное дыхание на губах, чем вечно недовольная обрюзгшая супруга.

Боль обжигает и рвёт тело в клочья, но перед смертью все равны и для Бо синеглазая леди не делает исключений, – нежно гладит по щеке и с каждым её прикосновением с лица слазит очередной пласт обуглившейся кожи. Боль остаётся, но страх уходит вместе с запутавшимся в давно не стриженых вихрах поцелуем и скользящими по лицу ледяными пальцами.

Спасибо, – шепчет он чёрными остатками губ.

Бо Корвент – подделка под человека, Маска, просто нелюдь, возлюбленное дитя самого честного, заигравшегося в своей детской непосредственности бога обмана, делает последний усталый вздох. И в тот же миг ярящееся пламя, наконец, отвоёвывает своё у ледяной и недоступной красотки.

Куда уходят души тех, у кого они есть, если боги больше не стоят на страже? Прежде лелеемые и оберегаемые, а теперь беспомощные и ненужные в своей смерти.

Исчезли противоречивые боги. Нет больше милосердной, но беспощадной Айкери и супруга её Айчера, бросавшего ревнивые взгляды на тянущиеся мимо них вереницы душ. Прекрасна, пусть и бледна богиня подземного мира, и владыка мёртвых зорко следит – как бы ни привлёк её взор какой-нибудь юноша из рода людского.

Пусты теперь вычурные покои. Заперты замки на аки каменных дверях и серебрятся наложенные на них печати – не сломать, не одолеть, не пройти весь путь до конца неприкаянным душам.

Бо везёт больше, чем он может себе представить: лишённый души, он уходит в небытие, сопровождаемый прощальным взглядом своей единственной спутницы.

В людской толпе мелькает рыжая грива – выделяется, будто алое знамя, – и женщина стойко встречает взгляд голубых глаз. Давно не виделись... В её собственных клубится мертвенная синева, и как бы не была тепла улыбка на её губах, она не находит отражения в её взоре. Старый знакомец делает вид, что не узнал её – ему так проще. Единственный, к кому ей, как бы сильно она того не желала, никогда не удастся подойти на расстояние поцелуя. Она как шлюха – приходит к каждому, кто позовёт её, но ни одного из своих бесчисленных любовников не одаривает больше чем одним поцелуем. Любовники Смерти.

Синий взор скользит по скрытым от глаз разгулявшимся пламенем костра останкам.

«Всё-таки я заполучила частичку тебя», – вспыхивает ярче звёзд торжествующее осознание и в груди что-то сдавливает жаркое, бьющееся несмотря ни на что живое сердце.

Она не железная. Она тоже любит, но, как и всякая брошенная женщина, она не прощает старые обиды.

«Как вы ко мне, так и я к вам», – принятое когда-то, возможно, ещё на заре этого мира решение.

Она не видит, куда и когда исчезает рыжий бог – тот был и вот уже нету. Бессмысленно играть в догонялки, когда игра в кошки-мышки в самом разгаре. Этот мир слишком мал для них двоих, и не раз уже после ухода остальных богов они случайно встречались то тут, то там.

На смену былой огненной страсти пришли опустошение и холод, навечно поселившийся в сердце, но всё равно, всякий раз когда, придя по зову, она видела разметавшиеся по подушке и скрывшие от глаз покрытое испариной бледное лицо рыжие волосы, в сердце снова просыпалась искорка так и не умершей окончательно нежности и любви.

У людей недолгая память.

С исчезновения Древних богов прошло не так много времени – каких-то шестьсот лет, но Смерть перестала быть для них чем-то большим, чем закономерный итог жизненного цикла. Всего лишь природа. А синеглазая дева с ниспадающими на плечи чёрными локонами осталась не у дел. Ей нашлось место лишь на картинах художников, воплотивших на холсте посетившие их на смертном одре видения.

Тот, самый первый, тоже был рыжим и от него исходила та же аура творца, которой в прежние времена обладали и боги. И она не устояла, расщедрилась и выпустила из своих объятий того, кого никогда не хотела отпускать.

Парень оказался художником и, когда тридцать лет спустя она вернулась за тем, что принадлежало ей по праву, первым, что она увидела, во второй раз подойдя к постели умирающего, были полные печали, тоски и вместе с тем нечеловеческого спокойствия синие глаза. Рыжий художник жестоко отплатил ей за былую щедрость.

Это было почти как впервые за сотню лет посмотреть в зеркало – картина в полный рост висела над самой кроватью. Кто знает, чего пытался этим добиться постаревший художник, из черт которого исчезла вся схожесть с тем, ради кого она даровала ему человеку второй шанс. Хотел ли он задобрить старую знакомицу или сделать ей приятное? Она не пожелала узнать ответ, безмолвно дотронувшись до бледного чела ледяной ладонью.

Тот художник давно умер и влился в бессчетное число прочих страждущих душ, но и столетия спустя ей оказалось не по силам забыть запавший глубоко в душу и оставивший там неизбывный след мечтательный взгляд.

Синие глаза... глубокие, словно море...

Синие глаза... бездонные, словно космос...

«Синеглазая леди-Смерть».
Ромеде де`Фей.

запись создана: 13.05.2010 в 18:02

Вопрос: Ваш аффтор человек настырный и упорный, и хоть он сам просто наслаждается процессом творения, ему интересно:

1. Читаю из принципа всё авторское.		2	(33.33%)
2. Читаю потому что интересно		4	(66.67%)
Всего:		6

@темы: я стою на поле, вокруг меня трава и я её курю, сага про эльфиков, ориджинал, мой фанфикшен

---

Kuroshitsuji II.

Клод - сорока, колечки, колечки, колечки.


Завораживающий опенинг. Мне из двоих на данный момент имеющихся в наличии нравится именно этот.

И всё-таки, от серии к серии аниме становится всё безумнее и безумнее. Страшно подумать, что нам подсунут сценаристы, когда это безумие достигнет своего апогея.

Ы-ы-ы-ы, противники яоя, а вот с этих пор молчите в тряпочку!


Помимо этого, я не прошла мимо True Blood - сериала про вампирчиков. Вещчь. Хотя, на мой консервативный вкус, с сексом там нехилый перебор. Золотую середину сценаристы явно не уловили.

@темы: anime, рекомендации, бредни фаната влюблённого, неизлечимого, диагноз обжалованию не подлежит, интересные вкусности

---

White Collar 2х07.

Давно уже хотела написать этот пост, да всё несподручно было.
Я всё ещё - и это кажется не проходящее чувство - в восторге от Воротничков. От каждой серии. Такие искромётные реплике, такой, буквально светящийся с каждой улыбкой Нил, такой местами мрачный Питер.
7-ая серия на том же уровне, что и предыдущие. Наконец-то нам полноценно вернули Элизабет, сразу почувствовалась женская рука. А Диана не в счёт.


Элизабет и Моззи, который рассказывает ей о видах из своих убежищ -


Замечательно воплощённая идея - Питер и Нил поменявшиеся местами.
Мой информатор сделал твоего.
О-о-о-о, агент Бёрк, хвастающийся умениями своего личного мошенника. Питер, умничка моя!..

А теперь наконец-то сформулированные внятные человеческим языком мысли, которые мне уже давно не дают покоя.

В одной из серий мы узнали, что Нил не закончил школу и не был выпускником колледжа. А как получилось, что Питер об этом не знал? Это же он вёл дело Кэффри в не лучшее для того время и был, как нам известно со слов того же Нила, в курсе даже размера его ноги. Либо Нил Кэффри не настоящее его имя, либо тот каким-то образом убрал все существующие о себе записи. Учитывая, что он мошенник экстра-класса, я бы не удивилась, но как-то сомнительная версия.
Варианты?

@темы: White Collar, я стою на поле, вокруг меня трава и я её курю, бредни фаната влюблённого, неизлечимого, диагноз обжалованию не подлежит, сериалы: обзоры, галлюциноген, или отпусти меня, чудо-трава!, похихикалки

---

Сомнительное

Жизнь прекрасна и удивительна.
Да ну?
Какое чудесное обобщение.

@темы: дурдом "Ромашка", Лень давит на пятку, а работать надо, диагноз обжалованию не подлежит, личное, no comments, боярин думу думает тяжкую, садо-мазо и прочие девайсы (с)

---

Заело

И снова у нас отключили воду.
И ту, и ту.
Надеюсь, что обещание сдержат и это затянется лишь на сутки.
Второго раза я не выдержу.
Ещё хорошо, что в этот раз мы были в курсе. А кто предупреждён - тот вооружён.

@темы: дурдом "Ромашка", маты/маты/маты, личное, no comments, любуюсь задворками жизни (с)

---

В продолжение предыдущего поста.

Не знаю, почему это вы вдруг там, наверху, замолчали, сцуки, но надеюсь это потому, что кто-то из ваших же соседей по лестничной площадке вас порубил в капусту. О, какая я кровожадная.

Пишу 6-ую главу Хроник + параллельно редактирую 1-ую часть ранобе. Три странички в день убойного текста... Убейте меня, будьте милостивы.
Заодно ищу клипы по 2-ому сезону White Collar. *Тружусь как пчёлка*

@темы: дурдом "Ромашка", графоманьячество, White Collar, маты/маты/маты, личное, no comments, любуюсь задворками жизни (с), садо-мазо и прочие девайсы (с)

---

Нецензурщина одна.

Во бля, с утра пораньше и сплошной негатив.
Ну никакого, нахер, покоя.
Сил уже никаких нет.
Не-на-вижу наших долбаных соседей.
Сколько раз уже просила их не врубать музон на всю катушку - как об стенку горох. "Да-да, конечно".
Конечно - бля. А теперь сижу дома и по ушам бьёт аж, хотя сама специально наушники надела. И ведь не пожалуешься - до 23:00 но всё законно, суки.

@темы: дурдом "Ромашка", маты/маты/маты, личное, no comments, любуюсь задворками жизни (с)

---

##@@@%%%!!!!

Второй день нет ни горячей, ни холодной воды.
Умираю.
Увы, лучше бы от жажды.
Хочу в душ. А воды нет почти во всём городе.
По-крайней мере в ближайших районах точно.
С ужасом предвижу, ЧТО будет твориться в туалете к тому времени, когда воду таки соизволят дать.
Запах детских лагерей на меня с детства наводил ужас.
UPD.
Воду вчера дали.
Вот оно счастье.
Почувствуй себя человеком и почисти зубы!

запись создана: 19.08.2010 в 02:38

@темы: дурдом "Ромашка", маты/маты/маты, личное, no comments, любуюсь задворками жизни (с), садо-мазо и прочие девайсы (с)

---

White Collar 2х05.

Наконец-то добралась до 5-ой серии любимых Воротничков. Смотрела с субтитрами, так что в некоторых случаях всё же приходилось угадывать что имелось в виду под этой белибердой. Просто ощущение, что текст загнали в переводчик и усё.

Ох, но зато какой там Нил! У меня теперь новый фетиш — Нил в кожаной куртке и с пистолетом. Правда, мои ожидания по флэшбекам не оправдались, но теперь, после этой серии и после того, как мастерски Нил управлялся с пистолетом, ещё сильнее хочется узнать причинах о его нелюбви к оружию.

А про предыдущую Моззи-центричную серию ни слова не сказала в прошлый раз. Это было что-то с чем-то! Всё же актёрская игра решает всё, я с того момента, когда Моззи впервые переступил святая-святых - порог здания ФБР просто ухахатывалась. А как здорово ещё фоновой музыкой пустили музыку из балета, так вапще! Моззи - лапочка, всё же я его тоже лублу.


Помимо этого, глянула 7-ую серию Дворецкого. Да-а, один дворецкий - хорошо, а когда их два - так ещё лучше. Только вот, Клод же крови Алоиса отведал - Сиель же в его крови извазюкался, а сам вроде бы ранен не был. Зато как Клода развело. Сценаристы определённо курят куда более забористую траву, чем все слэшеры вместе взятые.
А есчё у него такой кручманской ножичек, куда до него столовым приборам Себастьянчика.

@темы: anime, White Collar, бредни фаната влюблённого, неизлечимого, диагноз обжалованию не подлежит, похихикалки

---

Глава 10. Выпускной бал, или Начало конца и конец начала. Часть 2

ГЛАВА 10
Выпускной бал, или Начало конца и конец начала

ЧАСТЬ 2
* * *

Сириус страдал. И, как и многое другое, делал он это красиво, живописно, почти с королевским достоинством развалившись в кресле. Картину не портили даже крошки от печенья на рубашке и обивке сиденья.

Наблюдающему за этим «театром одного актёра» Джеймсу почти виделись мальчики-пажи с опахалами из павлиньих перьев за спиной Его-Высочества-Блэка, и изящные женские пальчики, подносящие к тонким губам повелителя упругие виноградины. Непременно сладкие, Сириус кислятину терпеть не мог: то-то он постоянно на кухню тайком мотался за сладеньким.

Итак, забросив ноги на подлокотник кресла и откинув с высокого, искажённого мучительной гримасой чела довольно сильно отросшую чёлку, Сириус страдал.

Вот только, во избежание неверного впечатления, следует уточнить, что страдал он отнюдь не от головной боли, а от избытка внимания.

Гриффиндорцы, прежде так дружно отвернувшиеся от ставшего слизеринцем товарища, сейчас обступили его плотным кольцом, вразнобой забрасывая вопросам о слизеринском житье-бытье.

И Сириус, которому, можно подумать, мало этого было в Слизерине, забыв о лицемерии друзей, купался в лучах славы, с улыбкой отвечая на все их вопросы.

Джеймс зверел, глядя на это, потому что этот человек был кем угодно, но уж никак не Бродягой. Да, ничего не поделаешь, Сириус был Блэком – он родился им и вырос, воспитанный как будущий глава своего рода, а Слизерин отточил его, как старик-ювелир не огранённый алмаз, сделав его совершенным и исправив все изъяны.

Очень хотелось подойти и врезать прикрывавшемуся маской Бродяги Блэку, снова сорвать этот тонкий как целлофан слой гордого аристократа и показать всем его истинную натуру.

- Похоже, ему весело, – подал голос подошедший и оставшийся стоять рядом Ремус. Джеймс бросил на друга удивлённый взгляд – неужели не видит? – но тот смотрел на Сириуса, а не на него, и это осталось незамеченным.

Неужели никто этого не видит?

А Ремус? Он тоже не видит, или просто притворяется?

- Не думаю, что за его нужно волноваться, – всё же прочёл что-то на его лице Люпин. – Ты же знаешь Сириуса, он последний кто на это поведётся.

- Да уж, – неуверенно протянул Джеймс, глядя, как предмет их разговора заливается лающим смехом, вторя хохочущим над его ответом однокурсникам-гриффиндорцам. До Джеймса вдруг донеслось произнесённое кем-то имя Снейпа – ну как же иначе, Сириус-то с Нюниусом неплохо сдружился, странно было бы, если бы это никого не заинтересовало, – и с красивого лица сразу же слетело всё веселье. Блэка разве что не перекосило при этом, и вот это как раз и было интересно. Эх, у Алекса бы спросить, но эти двое как были на ножах, так ничего и не изменилось, несмотря на все старания Мародёров.

- Эй, Бродяга! – окликнул он помрачневшего друга и тот, разогнав в стороны столпившихся фанатов, вопросительно уставился в ответ.

- Чего тебе, Сохатый? – наверное, у Джеймса невесть с чего разыгралась паранойя, потому что ему показалось, что это мародёрское прозвище сейчас в первую очередь предназначалось не для него, а для слушающих их гриффиндорцев.

И верно. Заслышав, как бывшие друзья, бывшие враги общаются друг с другом, те одобрительно загудели. А Джеймс задался вопросом, где в такое время носит Питера. В последние дни Петтигрю стал каким-то уж слишком рассеянным: у него буквально всё валилось из рук – даже волшебная палочка, а прежде неплохо дававшиеся заклинания теперь получались всё хуже и хуже. Питер, магглорожденный волшебник, неуклюжий толстячок, каким он когда-то был, был таким же лицемером, как и Сириус. Но если Блэк таким образом берёг гордость и честь семьи, от которой он когда-то отказался, то как Питер, для которого они сделали так много, мог с ними так поступить?!

Как ни пытался, Джеймс не мог этого понять. Да ещё ко всем странностям теперь добавился и Снейп. Поттер не знал, хотя и очень хотел, чтобы его, наконец, посвятили в суть происходящего, - что такого случилось, из-за чего эти двое вели себя также, как они с Сириусом в худшие дни после Ссоры.

Ну, на поведении ни того, ни другого это не отразилось, просто для Сириуса его слизеринский приятель будто враз перестал существовать, хотя, – Джеймс видел, – с другими слизеринцами он общаться не перестал. А значит, дело было куда серьёзнее, чем он поначалу подумал.

- Ну так чего тебе? – когда Джеймс не ответил, не став орать на всю гостиную, Сириус перебрался поближе сам.

- Подумал, что тебе нужна помощь, – хмыкнул Поттер, глазами указав на рассредоточившихся и занявших наблюдательные позиции в разных углах «фанатов».

- Что поделать, – растянулся в тщеславной улыбке Сириус. Народ меня любит.

- Народ жаждет хлеба, крови и зрелищ, – резко отрезал Джеймс, тем самым немало удивив друга.

- Сохатый? – неуверенно склонив голову набок и понятия не имея о причинах странного поведения Джеймса, оторопел тот. – С чего это ты..?

- А, неважно, – потерев переносицу с едва заметным следом от постоянного ношения очков, скупо отмахнулся от него Поттер. Блэк остался недовольным его ответом, но вида не подал, хотя чувствовал, что сказать тому хотелось нечто иное.

Всё-таки что-то ушло, потерялось по пути, – доверие, быть может? Недаром Сириус, даже зная о том, что Джеймсу известно о Метке на его плече, ни слова не сказал о своих пожирательских деяниях. Джеймсу оставалось только надеяться и не думать, что, возможно, было что-то такое, о чём Блэк не хотел – или боялся – ни рассказываться им, ни вспоминать самому.

Сириус поджал губы, глядя на отвернувшегося Поттера и, во внезапной вспышке причудливо переплётшихся обиды и злости, резко дёрнув того за руку, потащил за собой, проигнорировав удивлённое восклицание Ремуса.

- Пойдём поговорим, – прорычал он человеческим голосом и Джеймсу не оставалось ничего кроме как последовать за ним.

Слизеринец, по старой памяти решив, что не предназначенное для чужих ушей лучше обсуждать в защищённом месте, направился к лестнице, ведущей к спальным комнатам.

- Помнишь хоть ещё куда нам? – полюбопытствовал из-за его спины Джеймс, подстраиваясь под широкие шаги друга.

- Это не я из нас двоих страдаю склерозом, если ты не забыл, – всё ещё немного злясь, не поворачивая головы огрызнулся тот и, дойдя до нужной двери, не заморачиваясь, пнул её. Привычная к этому дверь капризничать не стала, не видя разницы между гриффиндорцем и слизеринцем, и впустила их обоих.

Оказавшись внутри Сириус отпустил руку Джеймса, шагнул к некогда своей кровати, но садиться не стал. Сложил руки на груди.

- Джеймс, что происходит? – прямо, без увёрток и не оставляя шанса увильнуть – одно дело умолчать и совсем другое солгать вновь обретённому другу в лицо, Джеймс видел между этим разницу, – спросил он.

- Это ты мне скажи. С каких это пор ты превратился во всепрощающего глупца? – даже в очках с чего-то щуря глаза процедил сквозь зубы Джеймс. – Да на то как ты лебезишь с ними смотреть противно! С чего вдруг такие резкие изменения? Раньше ты терпеть не мог, когда к тебе подлизывались, а сейчас сам делаешь то же самое! – под конец он всё же не выдержал – первым перешёл на повышенный тон. Они с Сириусом не часто разговаривали так откровенно – не было нужды, разве что в самые важные в их жизни моменты, какими были побег Сириуса из дома и открытие секрета Ремуса. Были и другие, но эти потребовали от них самой большой откровенности. И сейчас, по-видимому, тоже, только у Блэка опять не было никакого желания помогать другу. Джеймс на миг пожалел, что позволил тому утащить себя из гостиной, не прихватив с собой Ремуса – группа поддержки ему бы не помешала.

- Ну так что? Будешь отвечать? Какие блохи на этот раз тебя кусают? Сириус!

Казалось бы всё. Джеймс подошёл к той черте, после которой должен был последовать взрыв, но вместо этого сумрачное в начале разговора лицо Сириуса вдруг разгладилось и посветлело. Джеймс удивился этой реакции – блох он упомянул не просто так, рассчитывая, что это выведет Блэка из себя и тот проболтается о причинах своего нестандартного поведения.

Блохи были проблемой любого шкурного анимага. Наверное, они и МакГонагалл тоже одолевали, но Сириусу они портили жизнь как никому другому. Достаточно вспомнить их с Мародёрами фокус, когда они просто так подсадили на Бродягу несколько кусачих экзотических блошек, не позаботившись узнать подробности и особенно этого вида. К вечеру Сириус выл человеческим горлом, не в силах остановиться и не прекращая обгрызенными ногтями полосовать своё тело. Друзья, сами вне себя от испуга и вины, пытались помочь, но смогли только вырубить его, когда Сириус принялся за лицо. Уж шрамы на своей смазливой физиономии он им точно никогда не простил бы.

То был третий курс и самая напряжённая ночь в их жизни, когда обездвиженный Сириус плакал в подушку, не в силах пошевелиться и хоть как-то уменьшить всё нарастающий зуд, а Ремус лихорадочно листал страницу за страницей в поисках способа избавить друга от питавшихся его кровью тварей.

Джеймс делал всё что мог, но, увы, всё чем он мог помочь – это по одиночке выискивать почти незаметных блошек и давить их, давить, и давить между ногтей.

Было ещё много таких случаев – забавных и опасных, и сами они тоже друг у друга немало крови выпили – в переносном смысле, конечно же. Да и у Джеймса с его анимагической сущностью было немало конфузов – хоть и не таких болезненных, как у Сириуса и Питера, тем было куда более не просто, чем ему самому.

Питера, к примеру, однажды сцапала миссис Норрис и ему удалось уцелеть лишь потому что Сириус, вовремя услышав мышиный писк, бросился обратно на подмогу уже болтавшемуся в зубах другу.

Джеймс незаметно поморщился – не хватало ещё чтобы Сириус принял это на своё счёт, – поймав себя на том, что с удовольствием вспоминает тот случай вместо того, чтобы сожалеть о том, что Бродяга тогда успел вовремя, буквально отвоевав у кошки её законную добычу.

Питер. Ещё один ключевой игрок, о котором они с Ремусом пока не заговаривали с Сириусом по совету Алекса. Тот считал, что с Блэка станется попросту прибить крысёныша, и Джеймс, припомнив их первую встречу с Уайтом и его реакцию на Петтигрю, был с ним согласен.

Сириусу об этом знать не стоило. Достаточно, что тот был в курсе общих черт дела, а подробности... ни к чему они. Только вот как бы от его незнания не стало хуже... Хотя Сириус всегда недолюбливал, если не презирал Хвоста, так что вероятность того, что он стал бы делиться с тем наболевшим была невысока. А вообще, так это было просто смешно – предполагать такое.

Возможно, Алекс ошибался, и не стоило это скрывать, а, возможно, было что скрывать и Сириусу, и именно поэтому они никак не могли нащупать верный путь к прежним отношениям.

И всё-таки Джеймс и Сириус по-прежнему были «на одной волне», даже сейчас мысля почти об одном и том же и разрываясь между одним и тем же решением.

Возможно, промолчать было умнее. Возможно, одному из них не стоило знать всей правды.

Сириус покосился на дверь и, наконец, приняв окончательное решение, потеснил Джеймса, и твёрдой рукой щёлкнул замком, заперев дверь и тем самым активировав антизвуковой полог.

Поттеру его резкие, немного дёрганые движения сказали даже больше, чем его поступки. Сириуса всё же пробило на искренность и разговор, ради которого Джеймс долбал его, как баран новые ворота, обещал быть серьёзным, – и таким, какой не стоит слышать тем, для чьих ушей он не предназначен. Поэтому, прежде чем Сириус собрался с духом и отрыл рот, Джеймс почти не прикладывая никаких усилий, обновил уже давно истончившийся – одна только видимость наличия – антизвуковой полог.

- Теперь говори, – строго предупредил-потребовал он, потому что смотреть на мявшегося, как девственница перед первой брачной ночью, Сириуса было и ново, и непривычно – не то, к чему он хотел бы привыкнуть. Ему хотелось, чтобы тот, другой, его – их – Сириус, наконец, вернулся и остался.

- Это насчёт Питера, – через силу выдавил тот, сдерживая себя, чтобы сразу не сказать большего. Или чтобы не сорваться – будто ему было известно то же, что и Джеймсу, или – то, чего он ещё не знал. О Питере. То, чего не знал даже Алекс. Только вот вряд ли бы Сириуса стала так угнетать весть о предательстве Хвоста. Он пришёл бы в ярость – как Алекс, – а остыв, просто и хлёстко бы сказал, что ничего иного от этой крысы нельзя было бы и ждать. Было что-то ещё.

- И? – терпеливо подсказал Джеймс. Тащить из набычившегося Сириуса каждое слово словно клещами ему совсем не улыбалось: с Алексом они – в смысле за компанию с Люпином – этот этап уже давно прошли, когда, то и дело подливая ему огневиски, выспрашивали у того подробности их будущего.

Не в смысле «пришёл, увидел, убежал искать Питера», а ПОДРОБНОСТИ.

На следующее утро они на пару с Алексом расплачивались жесточайшим похмельем, и, слушая постанывающего в той же тональности Джеймса, тот чувствовал себя отмщённым.

Ремус и не подумал помогать – из них троих лишь он всё время оставался трезвым, – заявив, что жертва здесь Алекс и отрезвляющее заклинание использовал только на нём одном. Джеймс страдал дольше – помогать ему и тот, и другой отказались, а Лили без всяких иносказаний прямо заявила, что «поделом ему». Джеймс мучился до тех пор, пока не нашёл сохранившуюся со времён их совместных посиделок заначку, однако и после этого жизнь не стала казаться безоблачной. Как и предупреждал Алекс, в их жизни было слишком много вещей, о которых было бы лучше не знать.

- И Снейпа, – с той же неохотой и сдержанной яростью отозвался Сириус. – Эти двое неплохо спелись на почве общей ненависти к нам.

Вот оно. Если правда – да не стал бы Сириус ему лгать! Только не ему! – то этот как раз то, о чём Алекс не знал. Не знал, но боялся этого, хотя и предположить не мог даже, какими должны быть обстоятельства, при которых Снейп и Петтигрю могли бы начать сотрудничать.

- И как же так вышло? – растерянно произнёс вслух Джеймс. – Вы же, вроде как, друзья? – не то что бы его это радовало.

- Вроде как, – согласился Сириус без всякой охоты. – Друзья.

Он сам так уже не считал, понял их его слов Джеймс. Теперь почти всё стало ясно, по-крайней мере объяснение сумрачной физиономии Блэка точно нашлось. Сириус мог многое простить друзьям, да и то только лишь удовлетворившись результатами свершившейся мести, но предательство – никогда. А то, во что слизеринец втянул Хвоста, очевидно, было слишком серьёзным, чтобы это можно было простить.

- Ты расскажешь?

Идиотский вопрос, о да.

Сириус посчитал также. Во всяком случае, гримаса у него была очень выразительная.

- Ну а что я, по-твоему, тебя сюда притащил? – озадачился он. И тут же мерзко ухмыльнулся. Гадюка. – Миловаться в другой раз будем, уж прости, что разочаровываю, - и примолк, ожидая то ли ответа, то ли реакции. Наблюдая. Джеймс его не разочаровал – ответил он тоже не сразу, переваривая услышанное, а как понял, что ему было предложено – в шутку ведь, правда? – так его так перекосило, что даже мать с отцом сразу бы не узнали.

Шутка. Всего лишь – не больше, не меньше – ответ на злобные подколки слизеринцев. Им тогда было четырнадцать, а что взять с подростков? Джеймс уже тогда пускал слюни, заглядываясь на стройные ножки одной рыжеволосой девчонки, а Сириус вкушал плоды своей неотразимости. Однако же ни то, ни другое не помешало кому-то из слизеринцев распустить весьма гнусный слушок об их куда более чем просто дружественных отношениях.

Сначала они огрызались и били морды. Потом вызывали на дуэли, непременно оканчивающиеся для кого-то визитом в Больничное крыло – причём чаще всего пострадавшего несли туда его секунданты. Но – не помогало. Слизеринцы – хитрые твари, знали, что силой и кровопусканием слухи не остановить, а вскоре поняли это и Мародёры. И придумали План. Совершенно безумный в своей гениальности, так что не было ничего удивительно в том, что он был целиком и полностью заслугой Сириуса. Джеймсу такое могло придти в голову, но лишь после порядочной бутылки огневиски, а в четырнадцать они баловались ещё только сливочным пивом.

С тех пор они стали ещё ближе друг другу – Джеймс даже согласился ради пользы задуманного дела на некоторое время прекратить преследовать Эванс («Я её не преследую! Я же не виноват, что у нас одни и те же лекции и живём мы в одной башне!» – «То есть ты не из-за неё меня на Маггловедение затащить пытаешься?»). Сириуса это почти растрогало, по-крайней мере он честно продержался целых три минуты, пока Джеймс рассказывал на какую жертву он готов пойти, и лишь потом позволил себе разрыдаться от смеха. Джеймс обиделся, так что изобразить парочку рассорившихся в пух и прах влюблённых им не составило труда, а уж как затаённо вздыхал Большой Зал, когда Поттер и Блэк («Да говорю тебе точно, они тайные любовники» Об этом все знают!» – не очень тихий шёпот из-за стола Пуффендуя) решили остаться всего лишь друзьями. Женская половина тогда просто рыдала от счастья.

- Не шути так больше, – наставив палец на друга, предупредил Джеймс, зная, что всё равно ухмыляется в ответ. – У меня теперь есть девушка, так что обойдёмся без прелюдий.

Сириус умно кивнул.

- Перейдём к главному.

- Упаси тебя Мерлин ляпнуть что-то вроде этого при Лили, – только вздохнул обречённо Поттер, решив, что бороться с тупостью это заранее проигранная битва. Да и разве возможно противостоять Блэку, когда в серых в этом освещении глазах пляшут те самые памятные черти.

Сириус в свою очередь решил не ставить друга в неловкое положение – как милосердно с его стороны, не правда ли? – и не рассказывать, что Эванс однажды и сама тот ещё номер отколола.

Джеймс тогда был пьян и преспокойно дрых, свернувшись калачиком в кресле, милуясь во сне с развратницей Эванс, а вот Сириус разнообразия ради ещё соображал, поэтому и открещиваться от нападок Эванс реальной пришлось ему.

- Знаешь, Джеймс, наверное всё-таки нужно позвать Ремуса, – тихо предложил Сириус, когда подначивающая ухмылка сошла с лица Поттера. – Сами мы это дерьмо не разгребём.

Джеймс был с ним согласен, но с одним небольшим дополнением.

- Может, тогда и Алекса?

- Не в моём присутствии, – отверг его предложение Сириус, но, надо сказать, он всё же немного раздумывал над этим вариантом. Увы, неприязнь победила здравый смысл.

Ремуса уговаривать и не пришлось – стоило Джеймсу только шепнуть, что Сириус знает что-то о Питере, как тот сразу же отговорился от других таких же ботаников как он и, провожаемый завистливыми взглядами,последовал за другом. Сириус спускаться не стал: то ли хотел собраться с мыслями наедине с собой, то ли не желал будоражить гриффиндорцев своим появлением.

Когда Люпин вошёл – сразу после Джеймса, они лишь обменялись взглядами и Сириус медленно, с частыми паузами – по новой обдумывая всё, что он напоследок узнал от Северуса, – а не захлёбываясь собственным гневом, принялся за рассказ. Месть – это блюдо, которое следует подавать холодным. Это он узнал ещё в детстве. Слизерин закрепил некогда выученный урок.

Спустя примерно час все трое чувствовали себя выжатыми досуха тряпками – не только Сириус,но и слушающие его Джеймс и Ремус. Молчали долго – не хотелось ничего говорить, да и что можно было сказать? Мерзко. Противно. Тошно. От самих себя и от других. Тишину решился нарушить Люпин, когда молчание стало уж слишком тягостным и удушающим.

- Бродяга, – прозвище вырвалось легко и непринуждённо, впервые с тех пор как Блэк и Поттер пожали друг другу руки, – я ещё пожалею, что спрашиваю об этом, но какого чёрта ты устроил то представление в Большом Зале? – чувствуя пробиравшую до костей ледяную дрожь, спросил Ремус. – Ты ведь должен понимать, что если Снейп тебя сдаст Волан-де-Морту, тебя убьёт кто-нибудь из своих же! Слизеринцев, – добавил он, заметив, как напрягся собравшийся опротестовать его слова Джеймс, упрямо настаивавший, что Блэк гриффиндорец.

Люпин был практичнее.

-А Мерлин его знает, – пожал плечами тот, непосредственно кому и был задан вопрос. – И не говори, что я идиот. И сам понял, только поздно, – добавил Блэк, поочерёдно глядя на друзей. – Лучше скажи, что теперь делать будем.

- Явно, что ты понял это только сейчас. Поздно спохватился, теперь всё зависит лишь от Снейпа.

- А если попросить помощи у Дамблдора? – наконец озвучил ещё не высказанную никем мысль Джеймс.

-Ага, – хмыкнул Сириус. – Я его уже как-то Попросил, помнишь? Мне ещё только предстоит расплачиваться, а ты в то же дерьмо влезть собираешься? Не пойдёт.

- Нет, если подумать, то Сириус прав, – невесело проговорил оборотень, плюхаясь на кровать рядом с Поттером. До этого он нервно вышагивал по комнате – от кровати к не зашторенному окну и обратно. – Даже если мы и расскажем директору про Пита, придётся и про анимагию рассказать. Если он уже не знает, - и внимательно уставился на Блэка. Тот покачал головой.

- Я что, в самом деле, так похож на идиота, чтобы раскрыть свой единственный козырь?! – не утерпел Сириус, вновь не сдержавшись под подозрительным – не доверяет или просто подозревает что-то? – взглядом друга.

Ремус, якобы удовлетворившись полученным ответом, кивнул и тут же легко,плавно, ненавязчиво наступая на больную мозоль, спросил: – Скажи,Сириус, а Снейп знает о том, что ты – анимаг?

А нотки в голосе, как у Дамблдора отроческие, всепрощающие. На заданный таким тоном вопрос – хочешь – не хочешь, а ответишь. Максимально правдиво. Из таких, после обучения, выходят хорошие – лучшие из лучших – учителя и дознаватели.

Вот и Сириус обречённо закрыл глаза. Об обстоятельствах того, как Снейп сделал это открытие он вспоминал уже дважды за этот день, но делиться ими с друзьями... О случившемся тогда во всех деталях знал только Снейп, и Сириус надеялся, что тому хватит ума шантажировать его этими сведениями, но молчать.

- Знает, – хрипло выдавил он, не отводя взгляда.

Джеймс кивнул, получив наконец ответ на свои мысли – он в общем-то в нём и не сомневался, иначе с чего бы тот так нервничал и бесился из-за того, что узнал о сделке Питера и Снейпа. Ведь не предательство Петтигрю его так взбесило, а он ещё и об остальном не знал. И, наверное, Блэк и сам не смог бы сказать, чего в его метаниях больше – гнева или разочарования.Зато это видел и понимал Джеймс, – куда лучше него.

Тот вдруг выругался, в одной фразе смешав с грязью покрытые вековой пылью имена Мерлина и Слизерина. Сила привычки, не более, – будучи слизеринцем тот по-прежнему изрыгивал ругательства в адрес основателя своего факультета, а не гриффиндорского.

- Что?

- Дамблдор может об этом знать. Он занимался со Снейпом окклюменцией и если тот хоть раз не удержал блок... Вот чёрт... – поддавшись порыву, Сириус запустил было пятерню в стянутые на затылке резинкой в хвост волосы, но быстро опомнился и во избежание соблазна повторить причёску Джеймс, спрятал руки в карман. Так было не видно, что они дрожат.

- Окклю...чем? – вылупился на него Поттер. – Что это за хрень? – и повернул голову в сторону Люпина в ожидании, что тот сейчас всё понятно растолкует, короче, сделает как обычно. Однако тот проигнорировал столь пристальное внимание к своей персоне, а когда Джеймс понял, что пояснения, – о Боги! – не будет, неловко поёжился под его удивлённым взглядом.

- Это... э-э-э... Вау, – озадаченно выдал он. – Бродяга, придётся тебя взять на себя функции нашего, оказывается, не-всезнайки.

Сириус сдвинул брови, потёр подбородок, вздохнул и с деловитым видом пустился в объяснения. А ведь объяснить то, что и сам не понял даже после второго раза – не просто дело. Пришлось поднапрячь память. Хорошо, хоть с этим проблем у него не было, иначе пришлось бы туго.

- Окклюменция – это область магии, изучающаяся способы защиты сознания от постороннего влияния и проникновения извне*. Короче, кто-то может, а кто-то нет.

- Ты – можешь?

Сириус на миг замялся.

- Я – нет, но Дамблдор говорил, что у меня откуда-то автоматический блок, или что-то в этом роде.

Про то, что директор в связи с этим упоминал Алекса, он решил промолчать.

- Они этим занимаются на случай, если Лорду взбредёт в голову пошариться у Снейпа в мозгах. Так что теперь тому не прост будет заняться любим делом. Дамблдор говорил, что те, кто в полной мере овладел окклюменцией, умеют блокировать чувства и воспоминания, изобличающие ложь, и могут говорить ему неправду, не опасаясь разоблачения*.

- Вот же, - выдохнул, выслушав его, Джеймс, – и Нюниус добровольно вызвался заниматься этой мутью? Вот псих, хотя и круто... я бы не отказался узнать, о чём думает Лили, – расплылся он в улыбке блаженного. Сириус ограничился понимающей и оттого откровенно пошлой ухмылкой.

- Явно не о том же, о чём и ты, – развеял грёзы дорогого друга Ремус. – К тому же, о психах, разве не вы три года бились, чтобы стать анимагами? У него хотя бы причина уважительная, а вы просто дурью страдали.

Сириус скривился.

- Фу, Джеймс, как ты можешь думать о таком в присутствии святого Люпина? Небес покарают тебя!

- Побольше пафоса, Бродяга, пафоса.

Ремус смотрел на них во все глаза так, будто перед ним разверзлись воды Красного моря**, хотя, казалось бы, уж у кого, а у него иммунитет к их клоунаде был стопроцентный.

Но в этот раз он не выдержал и когда он заговорил, в его голосе отчётливо слышались истерическое нотки. С учётом обстоятельств, его можно было понять.

- В-в-вы!.. Да как вы можете кривляться в такое время?! – Ремус и сам, без подсказок чувствовал, что на грани позорной истерики и после всего он сам же и удавится от стыда, но сдерживаться, глядя на спокойные и даже весёлые лица друзей, больше не мог. Плотину прорвало.

- Т-ты! – бесцеремонно ткнул он пальцем в Сириуса, взирающего на него с таким же ошарашено-испуганным выражением лица что и Джеймс. – Ты всю эту кашу заварил и втянул нас в свои дела! Вот ты и будешь их расхлёбывать! Джеймс!

Такого Люпина никто из них ещё не видел и, шокированный открывшейся в друге стороной, Джеймс торопливо подтвердил сказанное оборотнем.

Сириус тоскливо покосился в окно, – на луну, но всё небо было затянуто тучами и кроме черноты ему не удалось ничего разглядеть. Он давно уже перестал следить за лунным календарём и изрядно выпал из графика, но поведение Лунатика наводило на мысль, что полнолуние не за горами, а значит снова – хлёсткие удары низких ветвей по морде, сбившееся от быстрого бега дыхание, больно вцепившиеся в шкуру на холке чужие зубы и острый запах свободы и хвои, забивающийся в нос и ещё долго потом, даже в человеческом обличье, не дающий дышать полной грудью...

- С Уайтом разговаривайте без меня, – немедленно отрезал Сириус и для большей убедительности скрестил руки на груди – «тащите силком, а сам не пойду», вот о чём говорила его поза.

- Хотите рассказать ему обо всём – валяйте, а я якшаться с этим убийцей не буду.

- Что ты... имеешь в виду? – испуганно промямлил тут же Ремус. – Ты же говоришь о самом себе!.. И Алекс аврор, а не Пожиратель!..

- Нет, Лунатик, – зло скривив губы в искусственной улыбке, протянул Сириус. – Я говорю о Уайте. Хватит уже притворяться и делать вид, что мы одинаковые. Может, он – это я, но я – ещ1 не он, и им уже никогда не стану. Пора вам это уже понять и перестать пихать нас в дружеские объятия друг друга. Особенно тебе, Джеймс. Хочешь чувствовать себя виноватым – замечательно, твои проблемы, но для твоего же блага советую: сними его уже с пьедестала и посмотри на него как на реального человека, а не на того, кем я мог бы стать!

Горло жгло и царапало каждое слово, а Сириус больше не мог остановиться. Нарочно Ремус сказал это именно так или просто к слову пришлось, безо всякого умысла, но Сириус будто в прорубь окунули. Алекс, видите ли, не Пожиратель Смерти! А он, Сириус, увы, да! И они об этом знают, так зачем же напоминать об этом и ему?! Или же совесть заела, мол «были бы мы рядом, этого бы не произошло». Так его-то тогда зачем, за что мучить?! За ТО?!

Так ведь он и сам себе покоя не даст... Снейп, по-крайней мере, понимал и потому молчал, никогда не предпринимая ни одной попытки поговорить. Воспоминания о мерзавце только подлили масла в огонь, грудь сдавило. Больно...

- А он вам так и не сказал? – наклонив голову, чопорно произнёс он. – Ну на-а-адо же, како-о-о-ое доверие... Вы к нему со всей душой, а он молчок.

- Сир, – жёстко оборвал его Джеймс. – Не тяни.

Блэк бы и дальше молчал, издеваясь над натянутыми нервами друзей, но он и сам хотел узнать – увидеть – их реакцию на это: Алекс, их дорогой повзрослевший Сириус, – и убийца. Может быть, если простят Уайта, то когда-нибудь, если он решится рассказать...

Сириус снова улыбнулся, но теперь уже иначе – злой, жестокой улыбкой. Так он улыбался глядя, как под чарами Мародёров корчатся слизеринцы, выблёвывая на начищенный до блеска пол дождевых червей или улиток. А уж как он радовался, когда одним из этих слизеринцев по стечению обстоятельств оказывался Нюниус... Не описать словами. Нюниус, который, зараза, именно сегодня никак не шёл из головы.

- Сейчас, сейчас, не гони лошадей, Сохатый, всё я вам расскажу.

День потрясений, верно, Джейми?

- Ты ведь как-то видел моего отца, Сохатый? Разве они с Уайтом не похожи как две капли воды, ну прямо один в один, братья-близнецы. А теперь скажи, зачем Тёмному Лорду могла понадобиться смерть Ориона Блэка, если тот не был никак связан ни с ним, ни с Авроратом, ни с Орденом, – прищурился Сириус.

Немало времени прошло со смерти отца, и разговоры о нём уже давно не причиняли той боли что прежде, лишь слабые отголоски щемящей тоски по жаркому камину в кабинете отца, статной, несмотря на возраст, фигуре в кресле и о нём самом, виновато замершем под направленным на него требовательным взглядом.

Скажи же что-нибудь, Джеймс.

- Бродяга, ты ведь по собственному опыту знаешь, что Волан-де-Морт – самый настоящий псих! Кто знает, чем он думал, когда отдавал приказ! Если он вообще имеет к этому отношение! Мало ли у такого чистокровного аристократа, каким был твой отец, было врагов? Да его кто угодно на том балу отравить мог! – возмущённо парировал Джеймс, явно намереваясь отстаивать невиновность Уайта до последнего.

Столько, сколько сможет.

Столько, сколько Сириус ему позволит.

Не долго.

А ты ведь не дурак, Джейми, дураку не удалось бы собрать и удержать такую разношёрстную компанию как Мародёры. И не твоя вина в том, что конец четвёрки Мародёров оказался именно таким. Ты не дурак, Джеймс, и потому ведь уже всё понимаешь и рот бы мне заткнул, если бы мог, – только лишь бы не слышать этого вслух.

А Джейми и в самом деле не дурак. Сириус прав, Сириус его знает: так хорошо, как только может лучший друг – слишком хорошо, куда лучше, чем ему сейчас хотелось бы.

Джеймс – и выбить бы из головы Сириуса это новоявленное издевательское «Джейми» – не дурак и да, он видел и потому знает, как выглядел Орион Блэк. Потому-то лицо Алекса и казалось ему таким знакомым с самой первой их встречи. Не потому что он видел сходство с Сириусом – сходство, которого почти нет, поэтому никто, кроме Ремуса и не понял кто такой Алекс Уайт. Да и тот сделал своё открытие случайно.

Джеймс не дурак, но он не хочет думать, знать то, к чему подталкивает, ведёт, как собака-поводырь слепого, Сириус. Ну может же он хоть раз в жизни побыть эгоистом? И почему Сириус хоть раз в жизни не может им не быть?

- Сириус, а ты не думаешь, что, возможно, и у Алекса есть то, о чём он не хочет рассказывать? Ты ведь тоже не всем с нами теперь делишься? – хмуро произнёс гриффиндорец, сжав губы с такой силой, что заныли скулы. Он не имел в виду ничего такого, просто пытался «перевести стрелки» проверенным временем способом, но тот вдруг закаменел, замер посреди комнаты, безжизненным изваянием маяча на фоне тёмного окна.

- Есть вещи, которые лучше не знать, Сохатый. Ты уверен, что хочешь, чтобы я вам о них рассказал? – не отмирая разлепил враз пересохшие губы Сириус. Злость пропала, оставив после себя пустоту и лёгкую дрожь в руках.

Невозможно дать на это однозначный ответ. Джеймс не хотел знать о том, как на самом деле умер Орион Блэк – ему не было до этого никакого дела – и как в этом замешан Алекс и нет, он не хотел и боялся услышать то, отчего так вымерзало и вымораживало взгляд Сириуса. Не хотел, но должен был – сколь бы страшно не было то, что он мог услышать, потому что откажись он сейчас, скажи «нет» или промолчи, и Сириус больше никогда не доверится никому из них.

- Да. Уверен, – твёрдо выдохнул он, и Сириус разом обмяк – опустились плечи, сгорбилась спина – уставший старик.

- Хорошо, – Блэк лихорадочно облизнул сухие губы и нервно сглотнул. – Я расскажу вам о том, как Снейп узнал, что я анимаг.

-------------------------------------------------
* Сириус слово в слово повторяет слова профессора Снейпа.
См. Гарри Поттер и Орден Феникса. Глава 24.
** Читайте Библию, люди, мне пришлось по Яндексу ползать.
Во время бегства народа Израилева из Египта воды Красного моря разверзлись, давая проход беглецам во главе с Моисеем.

Продолжение читать здесь.
 

запись создана: 17.07.2010 в 04:29

Вопрос: А теперь благодарственный поклон автору

1. До земли - челом бьёт (расшифровка: автор, ты гений!)		13	(86.67%)
2. Аффтор жадный лох, коммента не будет, будет кнопочка.		0	(0%)
3. Лучшая из предыдущих.		2	(13.33%)
Всего:		15 Всего проголосовало: 18

@настроение: пыжусь, ибо горжусь собой - так быстро я давно ничего не писала =))

@темы: ГП, "По ту сторону...", я стою на поле, вокруг меня трава и я её курю, мой фанфикшен

---

Урряяяя!

Ур-а-а-а! У нас в городе, оказывается, уже неделю как продаётся манга Cantarella! И сегодня я её купила! Вот оно, счастье - держать в руках печатный томик любимой манги! Правда, немного испортило впечатление то, что в паре мест текст уполз куда-то в бок - ну ведь особенно если такое случается на первой странице - это же определяет впечатление от книги в целом? Но я всё равно вне себя от щастья!

@темы: дурдом "Ромашка", манга, я стою на поле, вокруг меня трава и я её курю, бредни фаната влюблённого, неизлечимого, диагноз обжалованию не подлежит, похихикалки

---

Вах

Совершенно случайно нашла просто суперский перевод ориджа "Сглаз" [ангст, BDSM, Death, упоминается гет, драма, NC-17], а он ко всему прочему ещё и процессе! Прелесть какая, однако.

Главный герой - этакий жертвенный агнец с уй каким характером - вызывает умиление, а его монологи и диалоги с самим собой и другими - в том числе со вторым, не совсем положительным гл.героем - вызывают смех и умиление. Это конечно драма, но почитаешь текст, и на лицо так и просится улыбка, а уж не влюбиться в них обоих просто невозможно. Один цепляет харизмой, а другой замечательной прописанной опасной аурой. Я всё ещё не дочитала до конца, но уже на самой середине поняла это.

И нет, я написала про агнца, но ничего похожего я прежде не читала. Возможно, в плане сюжета что-то подобное и было уже, но этот автор преподнёс свою историю совершенно иначе. А переводчик уж расстарался... Первоклассный оридж.

@темы: рекомендации, я стою на поле, вокруг меня трава и я её курю, рек.фик, интересные вкусности

---

Интересное/любопытное

Следуя из этого, я - Дзёшико.

29.07.2010 в 00:11

Пишет  Airan:

Интересность

28.07.2010 в 13:44

Пишет  Тигр-в-тапке:

 Случайный дневник:
русские имена по-японски

Женские окончания имен: -и, -ми, -ко, -ри, -ё, -э, -ки, -ра, -ка, -на,

Мужские окончания имен: –о, -го, -хико, –ро, -ру, -си, -ки, -кэ, -дзу, -я, -ти, -ити, -му, -то, -хэй, -бу, -н, -та, -са, -дай.

Можно переводить русские имена, первоначально исходя из их значения на греческом, латинском, еврейском и др. на японский.

самое интересное, как будет ваше имя по японски

Мужские:

Александр - (защитник) 守る - Мамору

Алексей – (помощник) 　―助け - Таскэ

Анатолий – (восход) 東 - Хигаши

Андрей – (мужественный, храбрый) – 勇気 オЮкио

Антон – (состязающийся) –力士– Рикиши

Аркадий - (счастливая страна) –幸国 - Шиавакуни

Артем – (невредимый, безупречного здоровья) 安全– Андзэн

Артур – (большой медведь) 大熊 - Окума

Борис – (борющийся) – 等式 - Тошики

Вадим – (доказывающий)　―　証明 - Сёмэй

Валентин – (сильный, здоровый) - 強し - Цуёши

Валерий – (бодрый, здоровый) – 元気等 - Гэнкито

Василий – (царственный) – 王部 - Обу

Виктор – (победитель) – 勝利者 - Сёриша

Виталий (жизненный) – 生きる - Икиру

Владимир (владыка мира) – 平和主 - Хэйвануши

Вячеслав (прославленный) –　輝かし - Кагаякаши

Геннадий – (благородный, родовитый) – 膏血- Кокэцу

Георгий (землепашец) –農夫 - Нофу

Глеб (глыба, жердь) -ブロック- Бурокку

Григорий (бодрствующий) -目を覚まし　―Мэосамаши

Даниил (божий суд) - 神コート- Камикото

Демьян – (покоритель, усмиритель) –征服 者 - Сэйфуку

Денис – (жизненные силы природы) –自然 力 - Шидзэнрёку

Дмитрий (земной плод) – 果実 - Кадзицу

Евгений (благородный) - 良遺伝子 - Рёидэнши

Егор (покровитель земледелия) – 地 主 - Дзинуши

Емельян – (льстивый, приятный в слове) -甘言 - Кангэн

Ефим (благословенный) - 恵まろ-Мэгумаро

Иван – (благодать Божия) -神の恩寵 - Каминоонтё

Игорь – (воинство, мужество) – 有事路Юдзиро

Илья – (крепость господа) -要塞主 - Ёсайщю

Кирилл – (владыка солнца) - 太陽の領主 - Тайёнорёщю

Константин (постоянный) -永続 - Эйдзоку

Лев (лев) – 獅子オ - Шишио

Леонид (сын льва) – 獅子急 - Шишикю

Максим (превеликий) -全くし - Маттакуши

Михаил (подобный богу) -神図 - Камидзу

Никита (победоносный) -勝利と - Сёрито

Николай (победа людей) -人の勝利 - Хитоносёри

Олег (светлый) -光ろ - Хикаро

Павел (малый) - 小子 - Сёши

Петр (камень) -石 - Иши

Роман (римлянин) -ローマン - Роман

Руслан (твердый лев) - 獅子 ハード - Шишихадо

Станислав (стать прославленным) -有名なる - Юмэйнару

Степан (венец, венок, корона) - 花輪ろ - Ханаваро

Юрий (созидатель) -やり手 - Яритэ

Ярослав (яркая слава) -明る名 - Акарумэй

---

Женские:

Александра (защитница) – 守花 – Мамока

Алиса (из благородного сословия) -よい属美 - Ёидзокуми

Алла (другая) –其の他 - Сонота

Анастасия (воскрешенная) - 復活美 - Фуккацуми

Анна (милость, благодать) -慈悲子 - Дзихико

Антонина (пространственная) –空里子 - Сорарико

Анфиса (цветущая) -開花 – Кайка, 桜 - Сакура

Валентина (сильная) -強い - Цуёи

Варвара (жестокая) -残酷美 - Дзанкокуми

Василиса (царственная) -女帝子 - Дзётэйко

Вера (вера) -信仰里 - Шинкори

Виктория (победительница) -勝里 - Сёри

Галина (ясность) -透明 - Томэй

Дарья (огонь великий) –大火子 - Охико

Евгения (благородная) –良い遺伝子 - Ёйидэнко

Екатерина (чистота, незапятнанность) -公平里 - Кохэйри

Елена (солнечная) -太陽他 - Тайёта

Елизавета (почитающая бога) -敬けんな - Кэйкэнна

Зинаида (рожденная богом) -神が生ま - Камигаума

Зоя (жизнь) -生 – Сэй, 命 - Иноти

Инна (бурный поток) –速川 - Хаякава

Ирина (мир или гнев) -世界 – Сэкай, 怒り - Икари

Карина (дорогая) –可愛美 - Каваими

Кира (госпожа) -夫人花- Фудзинка

Клавдия (хромая) -ラメ代 - Рамэё

Ксения (странница, чужая) -放浪美 - Хороми

Лариса (чайка) –鴎 - Камомэ

Лидия (печальная песнь) -嘆き - Нагэки

Любовь (любовь) -愛 – Ай, 愛弓 - Айюми

Людмила (людям милая) -楽美 - Таноми

Маргарита (жемчужина) -真珠花 – Шиндзюка, 玉江 - Тамаэ

Марина (морская) -マリタイ美- Маритаими

Мария (горькая, упрямая) -苦い - Нигаи

Надежда (надежда) - 望美 - Нодзоми

Наталья (рожденная, родная) -生ま里 - Умари

Нина (царица) -クイーン美 - Куинми

Оксана (негостеприимная) -愛想なく - Айсонаку

Олеся (лесная) -林業子- Рингёко

Ольга (святая) – 光り - Хикари

Полина (истребляющая, уничтожающая) -破壊な- Хакайна

Раиса (райская, легкая, покорная) – 天使美Тэншими

Светлана (светлая) – 光るХикару

Серафима (пламенная змея) -炎龍美- Хоноорюми

Снежана (снежная) – 雪、雪子Юки, Юкико

София (мудрая) -賢美 - Касикоми

Тамара (пальма) -ヤシ美 - Яшими

Татьяна (повелительница) -上司子 - Дзёшико It`s me.

Ульяна (праведная) -正し美 - Тадашими

Юлия (волнистая, пушистая) -波状花 – Хадзёка, 波- Нами

Яна (милость божья) -慈悲里 - Дзихири

www.liveinternet.ru/users/3452527/profile

@темы: похихикалки, интересные вкусности

---

Крик о помощи.

Посовещались с  Ryomo и решили. Нас двоих в качестве редакторов на мангу Samurai Deeper Kyo мало. Посему:
Нам очень нужны:

- эдиторы: клинеры (чистка мусора, восстановление фона) и тайпсеттеры (аккуратное вбивание текста в почищенные сканы) - можно всё сразу, можно что-то одно;

- переводчики с японского (т.к. в английском варианте пропущены некоторые предложения; 31 и 32 тома анлейторами пока не переведены);

- переводчики с вьетнамского (Есть хороший сканлейт, сделанный вьетнамской командой. С переводом послесловий и дополнений в конце томов, чего нет в анлейте. На данный момент на вьетнамском есть 25-35 тома.)

- редакторы с японского (так как у нас нет переводчика с японского, то вам будет даваться русский перевод, сделанный с английского языка, а вам надо будет исправить в нем ошибки, сверяясь с оригиналом на японском);

- редакторы с английского.

Если у вас есть желание и время, и вы готовы это время тратить на мангу, то пишите на [email protected].

@темы: anime, манга, Лень давит на пятку, а работать надо, любуюсь задворками жизни (с)

---

Писательское

Парадоксально, но факт. На природе мне не пишется, зато вот перед собеседованием слова так и прут. Весь блокнот доисписывала пока сидела и ждала.

@темы: ГП, дурдом "Ромашка", графоманьячество, боярин думу думает тяжкую, любуюсь задворками жизни (с)

---

Солнце, море, пляж, загар!

Будем считать, что у меня раздвоение личности, потому что этот пост будет опять от 3-его лица. О.

После затянувшейся на целую неделю серии "пасмурно/дождь/пасмурно", тогда как у москвичей чего-только не творится, сегодня наконец была солнечная погода. Ура, товарищчи владивостокцы. Увы, согласно прогнозу, это долго не продлится. Ну так вот, проснувшись, когда был уже скорее день, чем утро - а не фиг в пять утра ложиться! - от голоса maman "Ты же вроде на море собиралась", Миррор, и впрямь оперативно собравшись, утопала на море. Одна. Потому как главной целью было на природе, вдохновившись! - написать! продолжение! фика! Смешно? Вот мне очень даже.

Настроение не особо испортило даже то, что нужного автобуса пришлось ждать почти час, стоя на самом солнцепёке и слушая вопли малолеток. Лет от 16-ти. Ну вот ноль удовольствия, выслушивать как вся их гоп-компания на всю остановку ржёт, а кто-то там жалуется, что его или её не пропустили в клуб из-за роста. Вот, бля, беда. Пошла бы книгу какую почитала.

Короче, доехала. Трижды обойдя довольно-таки длинный пляж, кое-как нашла место где можно было приземлиться. Бухнулась туда. Типа, это моё. Окунулась, постоянно не сводя глаз с оставленных на берегу вещичек, выползла, легла, достала бумагу и ручку, типа "ну вот и всё. Пришла пора творить." Увы, мысли, что к тому времени теснились в голове и разве что стройными рядами не выстраивались "меня первой напиши, нет меня!" - стало вдруг так лень записывать под припекающим солнышком. И так вот дальше Миррор всё и отдыхала. Пропустим тот эпизод, когда на пляж к ней приехал её парень, зато домой она приехала красненькая-красненькая, румяненькая-прерумяненькая! Красна девица, не то слово!

А фик буду писать дома.

@темы: дурдом "Ромашка", графоманьячество, маты/маты/маты, личное, no comments, любуюсь задворками жизни (с), садо-мазо и прочие девайсы (с)